— На склоне поскользнулась, и веревка врезалась в кожу.
— Надо бы обработать спиртом.
— Еще чего!
— Во сколько сегодня освободишься?
— Не знаю. Как получится.
— Мы еще увидимся до моего отъезда в Ричмонд, — пообещала я.
Вернувшись в раздевалку, я принялась сушить волосы. Не прошло и минуты, как Люси, в отличие от меня отнюдь не страдавшая излишней стыдливостью, прошлепала мимо в одних только швейцарских часах, которые я подарила ей на день рождения.
— Ч-черт! — прошипела она от боли, натягивая одежду. — Ты просто не поверишь, сколько мне надо за сегодня успеть. Переразбить на разделы жесткий диск, всю систему переставить — место постоянно заканчивается, выделить дополнительный объем дискового пространства, отредактировать кое-какие файлы… Надеюсь, хоть с «железом» проблем больше не будет, — продолжала она жаловаться, не особо, впрочем, искренне. На самом деле Люси обожала свою работу, даже самые рутинные и малозначимые моменты.
— Я, когда бегала, встретила Марино. Он приехал на неделю, — вспомнила я.
— Увидишь его, спроси, как насчет пострелять со мной. — Она зашвырнула кроссовки в шкафчик и с энергичным «бамс!» захлопнула дверцу.
— Думаю, стрельбы у него и так будет хоть отбавляй, — бросила я вдогонку. В раздевалку тем временем вошли еще с полдюжины сотрудниц наркоконтроля в черном.
— Доброе утро, мэм. — Развязываемые шнурки захлестали по высоким кожаным ботинкам.
Пока я оделась и закинула спортивную сумку в номер, было уже девять с четвертью, и я опаздывала.
Миновав две двери с кодовыми замками, я сбежала по лестнице на три этажа вниз, в помещении для чистки оружия заскочила в лифт и спустилась еще на шестьдесят футов, в привычный круг ада — на нижний уровень. В конференц-зале за длинным дубовым столом сидели девять полицейских следователей, группа психологического портрета и аналитик из программы по расследованию насильственных преступлений. Заняв место рядом с Марино, я прислушалась к репликам, горохом сыпавшимся со всех сторон.
— Этот тип явно разбирается в уликах.
— Как и любой, кто отмотал срок.
— И он как будто не ощущает для себя никакой угрозы — вот что важно.
— По-моему, это как раз говорит о том, что он еще не сидел.
Я приложила к делу, которое передавали по кругу, свою часть материалов и шепотом попросила у одного из экспертов фотокопию дневника Эмили Стайнер.
— Тут я не согласен, — вмешался Марино. — Если кто отсидел, еще не значит, что перспектива опять угодить за решетку его испугает.
— Во всяком случае, большинство старается этого избежать. Раз обжегшись, другой раз с огнем играть не будешь.
— Голт — не большинство. Ему нравится играть с огнем.
Мне передали стопку распечатанных на лазерном принтере фотографий с места преступления. Дом Стайнеров был выстроен в фермерском стиле. Взломав одно из выходивших во двор окон первого этажа, преступник проник внутрь и оказался в небольшом помещении с белым линолеумом на полу и стенами в бело-синюю клеточку. Здесь стирали и гладили белье.
— Судя по характеру местности, окружению и личности жертвы, Голт стал действовать более дерзко, чем прежде.
Застланный ковром коридор вел в хозяйскую спальню, оклеенную обоями пастельных тонов с рисунком из букетиков фиалок и воздушных шариков. На кровати под балдахином я насчитала шесть подушечек; еще несколько лежали в шкафу на полке.
— Да, действительно, подобраться к дому незамеченным очень сложно.
Спальня, подходившая скорее маленькой девочке, принадлежала матери Эмили, Денизе. Согласно ее показаниям, она проснулась около двух часов ночи и увидела наставленное на нее дуло пистолета.
— По-моему, он нарочно нас дразнит.
— Ему не впервой.
Миссис Стайнер описала нападавшего как мужчину среднего роста и телосложения. Цвет кожи определить было сложно из-за надетых на нем перчаток, маски, длинных брюк и свитера. Он вставил ей в рот кляп, опутал ярко-оранжевой клейкой лентой, какую используют для герметизации труб, и запер в гардеробной. Затем он направился по коридору к детской, вытащил Эмили из кровати и вместе с девочкой растворился в предутреннем мраке.
— Думаю, не стоит слишком зацикливаться только на этой версии. Я имею в виду Голта.
— Согласен. Нельзя отвергать и другие варианты.
Я вмешалась в разговор:
— Была ли постель матери убрана?
Многоголосый хор смолк. Средних лет следователь потасканного вида, с нездоровым румянцем на щеках, глядя на меня, кивнул:
— Точно так. — Цепкие стальные глазки маленькими паучками пробежали по моим светло-пепельным волосам, по моим губам, опустились на шейный платок дымчатого цвета, выглядывающий из открытого ворота блузки в бело-серую полоску. Внимательный взгляд проследовал ниже, к рукам, задержавшись на золотом перстне с печаткой и безымянном пальце без обручального кольца.
— Доктор Скарпетта, — представилась я без малейшей теплоты в голосе.
Следователь продолжал пялиться на мою грудь.
— Макс Фергюсон, Бюро расследований штата в Эшвилле.
— А я лейтенант Хершел Мот, полиция Блэк-Маунтин. — Пожилой здоровяк в тщательно отглаженной форме цвета хаки протянул через стол мозолистую лапищу. — Рад познакомиться, док, много о вас наслышан.
— По-видимому, — заявил Фергюсон, обращаясь ко всем присутствующим, — до приезда полицейских миссис Стайнер застелила кровать.
— Но почему? — спросила я.
— Может быть, просто из стеснения? — предположила Лиз Майр, единственная в группе женщина. — В спальню только что ворвался незнакомый мужчина, а теперь еще и копы вот-вот нагрянут.
— Как она была одета, когда прибыла полиция? — задала я следующий вопрос.
Фергюсон заглянул в отчет.
— Розовый халатик на молнии и носки.
— Она и спала в этом? — прозвучал позади меня знакомый голос.
Руководитель группы Бентон Уэсли закрыл за собой дверь конференц-зала. Его глаза на секунду встретились с моими. Высокий, элегантный, с резкими чертами лица и серебрившимися сединой волосами, в темном однобортном костюме, он держал в руках кипу бумаг и кассеты со слайдами. Все замолкли. Энергично прошествовав к своему месту во главе стола, Уэсли сел и сделал несколько пометок «Паркером».
Не поднимая глаз, он повторил:
— Известно ли, что именно так она была одета в момент нападения? Или она переоделась уже после?
— Халат вроде больше смахивал на домашний, а не на что-то, в чем спят, — пояснил Мот. — Фланелевый, с длинными рукавами, до щиколоток, спереди молния.
— И под ним ничего не было, только трусики, — высказался Фергюсон.
