по высоким горам, катится по тёмным лесам, катится по зелёным лугам, катится по топким болотам, катится по глухим местам, а Стив-царевич всё идёт да идёт за ним от биома к биому – не остановится на отдых ни на часок.
Шёл-шёл, третью пару железных сапог истёр, третий железный хлеб изгрыз и пришёл в дремучий бор. Попадается ему навстречу корова.
«Дай убью корову! – думает Стив-царевич. – Ведь у меня никакой еды больше нет».
Прицелился он, а корова вдруг и говорит ему человеческим голосом:
– Не убивай меня, Стив-царевич! Когда-нибудь я пригожусь тебе.
Не тронул Стив-царевич корову, пожалел, пошёл дальше.
Идёт он чистым полем, глядь – а над ним летит попугай.
Стив-царевич натянул лук, хотел было пустить в попугая острую стрелу, а попугай и говорит ему по-человечески:
– Не убивай меня, Стив-царевич! Будет время – я тебе пригожусь.
– Вот пара острых крылышек мне бы сейчас очень пригодилась, – пробурчал Стив-царевич себе под нос, но попугая не тронул, пошёл дальше голодный.
Вдруг навстречу ему кролик-убийца скачет, глазами красными зыркает.
«Убью этого кролика! – думает царевич. – Очень уж есть хочется…»
Натянул свой тугой лук, стал целиться, а кролик-убийца говорит ему человеческим голосом:
– Не губи меня, Стив-царевич! Будет время – я тебе пригожусь.
И его пожалел царевич, пошёл дальше.
Вышел он к синему морю и видит: на берегу, на жёлтом песке, лежит треска-рыба. Говорит Стив-царевич:
– Ну, сейчас эту треску съем! Вот прямо сырой, хотя жареная в три раза лучше голод утоляет! Мочи моей больше нет – так есть хочется!
– Ах, Стив-царевич, – молвила треска, – сжалься надо мной, не ешь меня, брось лучше в синее море!
– Да куда ж подевались нормальные мобы, которых есть можно, и они не нудят со своими просьбами! – воскликнул от досады Стив-царевич.
Треска ему ничего не ответила, только смотрела на него жалобно-жалобно.
Сжалился Стив-царевич над треской, бросил её в море, а сам пошёл берегом за своим клубочком.
Долго ли, коротко ли – прикатился клубочек в лес, к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.
Говорит Стив-царевич:
– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошёл Стив-царевич в избушку и видит: лежит на печи ведьма-яга – костяная нога.
Увидела она царевича и говорит:
– Зачем ко мне пожаловал, добрый молодец? Волей или неволей?
– Ах, ведьма-яга – костяная нога, ты бы меня накормила прежде, напоила да в бане выпарила, тогда бы и выспрашивала!
– И то правда! – отвечает ведьма-яга, – сейчас я быстренько что-нибудь приготовлю.
– А что, нельзя Яндекс-доставку заказать, или Самокат? – спросил Стив-царевич, которому развешенные повсюду сушёные паучьи глаза, да лапы летучих мышей не внушали доверия к кулинарным изыскам хозяйки.
– Ох, добрый молодец, не посылают они ко мне больше гонцов своих с продуктами. Ума не приложу – почему. Так что придётся тебе моей стряпни отведать. Но не переживай, будет тебе вкусно – и точка.
Накормила она Стива-царевича яствами знатными (и без паучьих глаз), напоила, в бане выпарила, а царевич рассказал ей, что он ищет жену свою, Алекс Премудрую.
– Знаю, знаю! – говорит ведьма-яга. – Она теперь у злодея Хиробрина Бессмертного. Трудно будет её достать, нелегко с Хиробрином сладить: его ни стрелой, ни трезубцем не убьёшь. Потому он никого и не боится.
– Но я его убивать не собирался. Мне только жену вернуть надобно. А вы мне, бабушка, уже про трезубцы рассказываете, – насторожился Стив-царевич речам ведьмы-яги.
– Ох, добрый молодец! Хиробрин как бессмертным стал, так характер у него окончательно испортился. Упрямый стал, злой. Думаешь, нормальный бы отец свою дочку в слизнюшку превратил? Так что только смерть его выручит твою ненаглядную, – заверила старуха Стива-царевича.
– Да есть ли где его смерть?
– Его смерть – на конце иглы, та игла – в яйце, то яйцо – в утке, та утка – в зайце, тот заяц – в кованом ларце, а тот ларец – на вершине старого дуба. А дуб тот в дремучем лесу растёт.
Рассказала ведьма-яга Стиву-царевичу, как к тому дубу пробраться. Поблагодарил её царевич и пошёл.
Долго он по дремучим лесам пробирался, в топях болотных вяз и пришёл наконец к Хиробринову дубу. Стоит тот дуб, вершиной в облака упирается, корни на сто блоков в земле раскинул, ветками красное солнце закрыл. А на самой его вершине – кованый ларец.
Смотрит Стив-царевич на дуб и не знает, что ему делать, как ларец достать.
«Эх, – думает, – где-то корова? Она бы мне помогла!»
Только подумал, а корова тут как тут: прибежала и начала дуб бодать. Боднула раз, боднула другой и выворотила дуб с корнями. Ларец упал с вершины и разбился на мелкие кусочки.
Выскочил из ларца заяц и пустился наутёк.
«Где-то мой кролик-убийца? – думает царевич. – Он этого зайца непременно догнал бы…»
Не успел подумать, а кролик-убийца тут как тут: догнал зайца, ухватил и разорвал пополам. Вылетела из того зайца утка и поднялась высоко-высоко в небо.
«Где-то мой попугай?» – думает царевич.
А уж попугай за уткой летит – прямо в голову клюёт, а между делом ещё и дурой обзывает. Выронила утка яйцо, и упало то яйцо в синее море…
Загоревал Стив-царевич, стоит на берегу и говорит:
– Где-то моя треска? Она достала бы мне яйцо со дна морского!
Вдруг подплывает к берегу треска-рыба и держит в зубах яйцо.
– Получай, Стив-царевич!
Обрадовался царевич, разбил яйцо, достал иглу и отломил у неё кончик. И только отломил – умер Хиробрин Бессмертный, прахом рассыпался.
Пошёл Стив-царевич в Хиробриновы палаты. Вышла тут к нему Алекс Премудрая и говорит:
– Ну, Стив-царевич, сумел ты меня найти, теперь я весь век твоя буду!
Выбрал Стив-царевич лучшего скакуна из Хиробриновой конюшни, сел на него с Алекс Премудрой и воротился в своё царство-государство.
И стали они жить дружно, в любви и согласии. Алекс стала инфлюенсером и
