и, чуть улыбнувшись, добавил.
— Наверное, такие же зелёные, как мама, и такие же высокомерные, как отец. — Чуть хохотнув, я добавил, — А может быть, коренастые, как мама, и белокурые, как папа.
Эмма улыбнулась шире и засмеялась. Какое-то время она сидела у меня на коленях и слушала мои байки, пока посетители постепенно расходились. Концерт получился коротким, чаевых немного, но это и неважно. Ганс тихо шикал на дочку, пытаясь отлепить её от меня, но это совершенно не действовало. Обменявшись жестами, я убедил его пока оставить нас в покое.
Всё же Эмма была такая же упёртая. Если отец не отпустит её в путешествие, боюсь, девочка сбежит с первым попавшимся авантюристом. Мне этого совершенно не нравилось и не хотелось. Завтра нужно будет обязательно обсудить это с Гансом. Возможно, я смогу найти комфортный вариант для двоих, и самому будет спокойнее. Уж я-то знаю, что могут наобещать эти черти и как потом рыдают девушки, осознав обман.
Эмма уже скоро будто и забыла, что плакала о своей печали и расспрашивала меня, про караван, который я сопровождал. Злилась вместе со мной на купца, представляла бескрайние луга и ветвистые деревья. Я зачем-то пообещал ей, что она и сама это увидит. Этого оказалось достаточно, чтобы девочка окончательно успокоилась. В благодарность она чмокнула меня в щёку и поспешила убежать на кухню. Такой странный, но, кажется, приятный жест, я невольно заулыбался.
Допив свой эль, оставил весь заработок за концерт Гансу и выпросил ключи от купальни. Не терпелось залезть в бочку с тёплой водой и как следует оттереть себя до скрипа. А после можно будет и отправиться наверх, и спать, игнорируя всех горластых петухов. Но утром обязательно поговорить с Гансом, девочку нужно хотя бы раз пустить в путешествие. Может, ей не понравиться и разговоры об этом сойдут на нет.
Глава 2
Глупо было надеяться, что я смогу выспаться и проваляться в постели до обеда. Раньше, чем проснулись первые петухи, ко мне пришла Эмма. Сквозь сон я услышал, как скрипнула дверь, и эта мышка буквально на носочках прокралась к моей кровати. Первые несколько минут я думал, что послышалось, но нет. Вот уже шуршит ткань её платья, и в следующую секунду я чувствую, как прогибается матрас рядом с моим бедром. Что она тут забыла?
Приоткрываю один глаз и думаю, как бы вжаться в постель ещё сильнее. Её лицо в сантиметрах от моего, что она вообще делает?!
— Ой, — Эмма вскочила с кровати, как только заметила, что я проснулся.
Медленно поднимаюсь на локти, оглядываю комнату, вдруг кто-то ещё в такую рань решил меня проведать, а затем, чтобы хоть немного расшевелить мозг, шевелю челюстью и разминаю шею. Кажется, вчера я перепил эля, потому как сразу после того, как зашевелился язык, я почувствовал противнейший вкус перегара. О, надеюсь, Эмма не услышит этот прекрасный аромат…
— Что ты забыла в моей спальне, Лучик? — я взглянул в окно, только брезжил рассвет. — Я ведь не сплю целые сутки?
— Нет, дядя Хаген, — Эмма заулыбалась и потупила глаза в пол. — Просто… понимаешь, я…
Это всё походило на какое-то странное клише в романтической книжонке. Только это ребёнок, и я точно засыпал этой ночью один!
Надеясь на лучшее, сел, свесив ноги с кровати, потёр лицо ладонями и зевнул. Чтобы ни привело её ко мне так рано, это очень важно для Эммы. Для начала хотя бы спокойно выслушаю, а уже позже почитаю лекцию о том, как не стоит заходить к мужчинам в спальню без острой необходимости.
— В общем, я хотела… — каждое слово давалось с трудом, будто она их выкорчёвывала и выплёвывала откуда-то из глубин сердца, — я хотела тебе кое-что показать.
— Что ж, я весь во внимание, — стараясь не отводить от девочки взгляд, я нащупал рубашку и надел.
— Но только не рассказывай, пожалуйста, отцу, — руки девушки сложились в молитве, а взгляд, наконец, был направлен на меня. — Если он узнает, он меня убьёт.
— Хорошо, теперь даже я заинтригован, что же это?
Эмма хлопнула в ладоши, кажется, всё её тело минуту назад было словно пружина, и теперь она выстрелила. Девушка подпрыгнула и, схватив меня за руку, потащила из комнаты. Только у дверей я запротестовал и попросил дать время одеться. Эмма снова ойкнула и кивнула.
Чёрт знает, что взбредёт ребёнку в голову, да ещё так рано. Мысленно я надеялся вернуться пораньше и ещё доспать, но, вспоминая Эмму, почему-то казалось, что это вряд ли. Как только я вышел из комнаты, девочка тут же подхватила меня под локоть и унесла за собой. Проходя мимо комнаты родителей, она шикнула на мой топот и буквально потребовала быть тише. А дальше через второй вход наружу.
На улице Эмма всё-таки отпустила меня и уже спокойнее пошла к северным воротам города. Я потянулся, размял немного колени и поспешил за ней. А что ещё оставалось, если уже согласился участвовать в какой-то сомнительной авантюре. По дороге Лучик так торопилась, что я даже не успел ничего спросить. Да я, честно говоря, едва успевал за ней! Кажется, я нашёл первый минус разницы в росте.
Идти пришлось до самого выхода из города. От такого мини-марафона даже немного запыхался, а Эмма как будто сияла ещё ярче. Она подбежала к одному из стражников и, перебросившись парой фраз, вернулась ко мне.
— Ты хотела мне показать северные ворота?
— Дядя Хаген, — она нахмурилась и топнула, — совсем несмешно! Конечно, не ворота.
— Эмма!
Стражник, к которому подходила девочка, помахал ей и вручил ножны: от такой картины как-то действительно стало не до шуток. Почему он выдал ей оружие? А Эмма, не собираясь останавливаться, позвала меня за ворота. Хорошо, что я захватил с собой лютню. Какое-то у меня нехорошее предчувствие, Гансу действительно не стоит знать об этой вылазке.
За воротами простирались широкие, почти бескрайние поля. Кое-где уже виднелись пастухи, ведущие свои стада подальше от города, ближе к горам. Справа от ворот бежал небольшой ручеёк: к нему и направилась Эмма, а я послушно шёл за ней, подбирая слова.
Судя по ножнам, девочка несла короткий, прямой меч: рукоять была перемотана какой-то грязной и потрёпанной тканью, а навершие так и вовсе было сколото и выглядело словно ещё одно оружие. Я невольно поёжился и всё же решился начать расспрос.
— Это твой меч?
Эмма остановилась. Она так улыбалась от моего вопроса, что ответ мне был уже не нужен. Кажется, у Ганса не осталось
