которая навязывала вкусы, мнения, оценки, выносила обвинительные приговоры без права на апелляцию. Чехов терпеть не мог самоуверенных гимназисток, знающих истину и готовых за нее растерзать любого, причем готовых уничтожать прежде всего своих, тех, кто поближе. Они стали потом чекистками и расстреляли бы Чехова в подвале, проживи он подольше. Я практически не заглядываю в фейсбук. Это какая-то безразмерная кухня. Мне некогда. Но когда заглядываю, меня поражают коммунальные разборки своей "носорожестью". Носороги вырвались из пьесы Ионеско и крушат все подряд. Освобождение от империи – это освобождение от носорожистых чекисток тоже.
Антон Чехов
– В названии книги много раз повторяется "мой" – "мой Пушкин", "мой Толстой"… – в противоположность "нашему всему", надо полагать. Видимо, это – реакция на попытки уравнять русскую культуру с колониальной политикой? И одновременно – способ защитить классиков от конъюнктурного обобщения?
– Режим поставил русскую культуру на линию огня по всему миру, но самый сокрушительный удар она, как всегда, получила от собственного государства. Сегодняшняя РФ – это фашистское государство. Неважно, что говорят в Кремле, важно, что они делают. А делают они фашизм. Какие чувства может вызывать страна, которая становится монстром, убивает, терроризирует, глумится? Ненависть. Прекрасно понимаю, почему в Украине с каждым днем войны, с каждой ракетой, падающей на Харьков или Одессу, растет ненависть ко всему русскому. Эмоциональный текст одной украинской писательницы, обвинявшей русскую литературу в резне в Буче, был воспринят неоднозначно, но в целом в мире понимали и принимали этот порыв чувств, хотя и не соглашались с огульным отрицанием всего русского и самого языка. Призывы не исполнять произведений Чайковского и Рахманинова вызывали на Западе отторжение, всем очевиден пример нацистской Германии: преступления совершали преступники, а не язык и не давно умершие композиторы.
Мне всегда было важно выступать вместе с украинскими писателями. С начала этой войны, после оккупации Крыма, я неоднократно выступал в разных странах вместе с Андреем Курковым, Юрием Андруховичем, Сергеем Жаданом, Сашей Кабановым, Борисом Херсонским, другими украинскими авторами. Ведь это так важно показать: что мы, люди культуры, вместе противостоим наступающему варварству. И культура, и варварство не знают национальных перегородок. И мне больно смотреть, как украинские поэты, писатели, художники, музыканты, которые выступают на Западе за солидарность с деятелями культуры, поддерживающими Украину независимо от языка, попадают под каток ненависти у себя дома. Это реальность Украины, и не мне ее осуждать.
Русский язык не принадлежит диктатору и его убийцам, не принадлежит российскому государству и его территории
Однако позиция неприятия всех русских, даже тех, кто поддерживает Украину в ее борьбе, еще раз повторюсь, эмоционально оправданная в первые месяцы войны, на третий год войны уже помогает только путинской пропаганде. Русский язык не принадлежит диктатору и его убийцам, не принадлежит российскому государству и его территории. На нем создают культуру граждане разных стран: на каком языке пишет самая известная писательница Беларуси, нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич? На каком языке пишет самый известный на Западе украинский писатель Андрей Курков? Любой язык – это инструмент создания культуры, путь к рождению в человеке чувства достоинства.
– А также – инструмент сопротивления…
– Свободная русская культура всегда противостояла преступному государству. История русской культуры – это история отчаянного сопротивления тоталитарным режимам, которые сменяли друг друга. Поэтому культура всегда рассматривалась режимом как главный враг, поэтому ее уничтожали и уничтожают. Культура – это форма существования человеческого достоинства, поэтому она всегда будет врагом режима в России.
…Больно видеть, что волна солидарности с Украиной в мире идет на спад. Я сейчас в мае выступал на одной площадке с римским папой Франциском – в Вероне, на Arena di Pace. На эту "Арену мира" пригласили известных деятелей культуры из разных стран, но никого из украинцев. Сотни флагов, в том числе палестинские и израильские, – и ни одного украинского. Вот реальность. Кажется, я единственный, кто говорил перед 30 000 человек о том, почему нужно воевать со страной-агрессором и поддерживать Украину – прежде всего оружием.
Грустно все это. Но только придает сил и ярости делать дальше мое дело – мы же на войне культуры против варварства, и в России, и в Украине, и в Израиле, и по всему миру. Мы все теперь на войне. Это раньше война была там, где линия фронта, – теперь война всюду. Я часто получаю угрозы. В одном мейле из Германии мне написали по-русски: "Шишкин – предатель. Смерть предателям". И что мне теперь, замолчать? Присоединиться к хору молчащих? Если я буду молчать, то в чем тогда смысл моей жизни?
– В России не было собственных Возрождения и Реформации, как вы совершенно справедливо замечаете в книге. Возрождение – это не только прививка культурой, но прививка этикой. Можно ли, по-вашему, задним числом преодолеть этот разрыв?
– Россия все время проваливается в дыру во времени. Весь мир идет вперед, одна эпоха развития сменяет другую – Возрождение, Просвещение, попытки построить демократическое общество. Россия, когда пытается вырваться из прошлого, каждый раз скатывается в ту же яму. Между Россией и современным миром лежит историческая пропасть. Это пропасть ментальная, психологическая – между племенным сознанием и индивидуальным. В 21-м веке человек сам отвечает себе на главный вопрос: что есть добро, а что зло? Только он сам несет ответственность за решение. Если я вижу, что мой народ, моя страна несет миру зло, я буду против моего народа и против моей страны. Большинство населения России идентифицируют себя со своим племенем, которое по определению является носителем добра, а остальные народы – носителя зла, враги, которые хотят нас уничтожить. Племя всегда в состоянии войны со всем миром. И никакой ответственности никто из обычных людей в принципе нести не может, все решения принимает вождь, царь, президент. Этот цивилизационный разрыв можно преодолеть только просвещением. Единственный инструмент – культура. Но любой режим в России делает просвещение невозможным. С детского сада, в школе и в средствах массовой информации в детях воспитывается только "патриотизм" – любовь к родине и
