class="p1">Сдавалось, что императрица тяготится моим обществом. На прямые вопросы отвечать наотрез отказалась. Сославшись на недомогание, намекнула, что пора бы мне и честь знать. Если честно, не очень-то и хотелось. Самодержица мягко стелет, да жёстко спать будет. За белозубыми улыбками виделся акулий оскал. Чую неприятности кожей. Будто государыня выжидательную позицию заняла, в аккурат перед броском. Надо держаться от неё подальше.
Известие о том, что я включена в список правопреемников трона, меня не порадовало. Корона не интересовала в принципе. Даже в страшном сне не могла помыслить себя на троне. Добровольно надеть золотое ярмо на шею? Нет уж, увольте! С трудом управляюсь с вверенной вотчиной, а тут целое государство. Дай бог императрице крепкого здоровья и долгих лет правления! Бесполезный баян, я и так Высочество, куда выше-то?
Был и личный дар от государыни, настолько противоречивый, что так сразу и не поймёшь. То ли это чёрная метка, то ли заряженный пистоль, то ли большущий кусок сыра. Стою и думаю: «А не дура ли я? Как есть дура! Разве здравый человек, загодя зная о провокации, поведётся?» Здравый, может, и нет, а вот княжна Нагая — запросто.
Двадцать восьмое августа на дворе. Первого сентября я с гордо поднятой головой и ранцем за плечами войду в двери Императорской магической академии. Объект режимный, и покинуть я его смогу не раньше чем на осенних каникулах. Такие вот правила, причём для всех без исключения, будь ты барон или сам Его Императорское Высочество Государь Наследник и Великий Князь, — изволь блюсти законы академии, что стояли в одном ряду с законами Российской Империи. За нарушение такие штрафы и санкции, что сам себе не рад будешь. Вот и решила я проветриться немножко перед нелёгкими буднями студиозуса. И куда бы, вы думали, я намылилась? Ну, естественно же, в пресловутый Императорский разлом, щедрою рукой императрицы пожалованный мне «за заслуги перед империей и короной». На тебе, Боже, что нам негоже, как говорится. Проблем с ним не оберёшься, а выгода сомнительная. Как бы там ни было, дарёному коню в зубы не смотрят.
Колоссальная аномалия находилась недалече, рукой подать, в Волосовском уезде Санкт-Петербургской губернии, близ богом забытой деревеньки Пятая Гора. Прямо напротив заброшенной церкви Святой Троицы. Оттого и заброшенной, что место слыло проклятым. Нормального люда там днём с огнём не сыскать, зато отребья всякого — пруд пруди. Хватало и прочих авантюристов, включая аристократов, что за взятки местному коменданту пытались пробраться в запретную зону.
Императрица, свалив на меня обузу, умыла руки. А мне ничего не оставалось, как подрядить две роты наймитов для охраны подступов. На кой это надо — я так и не поняла. Как по мне, довольно таблички «Не влезай — убьёт», а кто полез, тот сам себе злобный буратино. Ох уж эти правила, непонятно при каком правлении писанные. Конкретно для этого существовало одно: никого не подпускать не то что к разлому, а даже к самой заброшенной деревне. Опустевшие казармы на территории поселения заняла моя наёмная рать.
В усиление добавила десяток бойцов из личной гвардии. Командовать парадом назначила полковника Шорохова. Это ему ссылка — за шишку на затылке. Но справедливости ради жалование за вредность удвоила. Воины ни в чём не нуждались. Наилучшая снаряга от дома Нагой, новое вооружение, качественные продукты питания и даже публичные девки раз в неделю, для профилактики мужеложества. Всё предусмотрела, ничего не забыла. Появилась дополнительная статья расходов, но я не бедовала. Золото текло рекой в фамильную казну. Храмовый научно-производственный комплекс не простаивал. Работа кипела и днём и ночью.
Благодаря Василисе под моим крылом собралось около трёхсот подающих надежды специалистов: как магов, так и обычных молодых учёных, коим не нашлось места в обществе. Вася мастерски подбирала кадры, а затем в ход шла идеологическая обработка и недурственные гонорары.
Когорта верных роду научников росла с каждым днём. Я делала то, что предшественница напрочь отвергала, а именно: развивала научный кластер. Сеять пшеницу на полях — не моё. Не будучи прогрессором, благодаря другой половине сознания, напрочь вляпалась в прогрессорство. Благо, что меня эта суета никак не касалась. Я осталась всё той же непосредственной девчонкой, что кормила мутантов рафинадом.
Прямо сейчас эта самая девчонка разрешала дилемму «быть или не быть?». Ну конечно же быть, а как иначе? Сесть за ученическую парту, так и не пощупав за яйчишки Императорский внеранговый разлом? Ну, знаете, я ж потом спать спокойно не смогу. Велик шанс сложить дурную голову не за хвост собачий — ну а кому в наше время легко? Меня на ровном месте едва не пристрелили, а здесь какая-то аномалия. Где наша не пропадала!
Подпространственные закрома полны оружия, пропитания и снаряжения на все случаи жизни. На груди дрыхнет верная Булька. Связанный по рукам и ногам Шорохов валяется на земле. Я готова к покорению очередной вершины! Почему, собственно, связан полковник? Так он наотрез отказался составить мне компанию. Вот и был подло усыплён Скорпом, а следом стреножен, словно баранчик.
— Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так. Если сразу не разберёшь, плох он или хорош, парня в горы тяни — рискни! Не бросай одного его: пусть он в связке в одной с тобой — там поймёшь, кто такой! — напевая под нос, взвалила Шороха на плечо и не раздумывая шагнула в неизвестность.
* * *
Какая достопримечательная поляна, так и хочется прилечь и всхрапнуть часок-другой. Если бы не та куча выветренных костей, так бы и поступила. Достав два респиратора, один натянула на спящего полковника, второй надела сама. Пнув зубастую незабудку, выпустила Булю на волю. Глазеть на геноцид ядовито-плотоядной флоры одно удовольствие.
Намеренно не кормила Бульку перед рейдом. Лужайка скоро опустела, а я решила покопаться в костях, и не зря. Первый родовой перстень нашла — и минуты не прошло, в геральдике не сильна, поэтому, закинув в хранилище, продолжила разбор завалов. Спустя три часа налутала двести семьдесят четыре перстня и воз мелочовки, типа нательных крестиков и именных медальонов. Для меня найденный хабар ценности не представляет, когда ворочусь, отдам близким погибших, хоть какая-то память останется.
Оружие брать не стала, всё оно сплошь проржавевшее, лишь один клинок заинтересовал. Меч был далеко не прост. На глаз распознать состав металла киноварного цвета не вышло. Скорп тоже развёл лапами. Дала понюхать Буле, но та от него шарахнулась, словно от чумы. Занятная вещица, никому не отдам, мой законный трофей. Ни
