снова сел на свое место.
‒ Хорошо, ‒ наконец снова заговорил отец. ‒ Вы все можете просто поддержать этого придурка. Каждый мужчина здесь думает об одном и том же. Это происходит не просто так. Медведи не болеют просто так. Если только здесь не замешано колдовство.
И он был прав. Как бы мне ни хотелось надеть на старика намордник, он обладал удивительной способностью озвучивать то, что никто другой не хотел говорить.
‒ Он прав, ‒ из всех людей именно так и сказал Саймон.
Ведьма удерживала Саймона вдали от сына все эти годы. Мы едва избежали войны, чтобы вернуть его обратно.
Джекс опустил голову.
‒ Я знаю, что мы все об этом думали. Если вскрытие Джеда не приведет к чему-то еще, нам придется признать, что это проклятье.
‒ Если это проклятье, то есть и лекарство, ‒ сказал я.
‒ Тебе придется убить эту суку-ведьму, которая его сотворила, ‒ сказал Ансель. ‒ Кто-нибудь из вас, ребята, думает, что у вас хватит смелости взять это на себя?
‒ Ансель, заткнись, ‒ приказал я отцу, глядя на него через плечо. ‒ Черт возьми, мы с тобой согласны, а ты все еще пытаешься затеять драку.
‒ Тогда нам нужен план, ‒ подытожил Каллен. ‒ Нам нужно провести разведку. Ближайший анклав Цирцейских ведьм живет в Южном Огайо. Вот откуда взялась ведьма, которая забрала сына Саймона.
‒ Ты не можешь так вот встретиться с ними лицом к лицу, сынок, ‒ предупредил Ансель. ‒ Если ты это сделаешь, то дерьмо может вырасти в дерьмище быстрее, чем ты сможешь справиться.
‒ Я же сказал ‒ разведка, ‒ вздохнул Каллен. ‒ Я пойду один.
‒ Нет, ‒ выкрикнул Джекс. ‒ Каллен, ты не можешь, у тебя теперь есть семья. Это отметает и выбор Саймона. ‒ Я пойду.
Что-то шевельнулось во мне, и на этот раз это был не мой медведь. Мое зрение, казалось, провалилось в туннель, и мне становилось все труднее различать слова, которые произносил каждый мужчина. Они спорили. Они колотили себя кулаками в грудь и стучали кулаками по столу. Саймон хотел уехать, но его жена была беременна, а маленький сын все еще нуждался в нем. Тревор вызвался сам, но горе из-за Джеда затуманило его рассудок. Когда их голоса стали громче, мой разум успокоился, и я понял, что мне нужно делать.
‒ Я, ‒ сказал я, вставая из-за стола. ‒ Это моя задача ‒ поехать туда.
Ансель схватил меня за плечо и надавил изо всех сил. Он попытался силой усадить меня обратно в кресло. Его глаза расширились от страха, когда он увидел мое лицо и мою решимость. Но как только я это сказал, все за столом, казалось, поняли истинность моих слов.
‒ Я поеду, ‒ пришлось снова повторить. ‒ Поеду сегодня же вечером. Чем дольше мы ждем, тем большая нам грозит опасность.
‒ У тебя даже нет никакого гребаного плана, ‒ завопил мой отец.
Я повернулся к нему лицом.
‒ Ну, я не собираюсь встречаться лицом к лицу с шабашем Цирцейских ведьм, если ты об этом думаешь. Я поеду и посмотрю, может быть, мне удастся что-нибудь выяснить. Нам нужно знать, было ли это спланированное нападение или просто одна из изгнанных.
‒ Тебе нечего доказывать, сынок!
Мое зрение снова расширилось. Тот факт, что он чувствовал себя вынужденным стоять здесь за моей спиной в середине заседания Совета, говорил всем об обратном. Глаза моего отца прояснились, когда он понял, что я уже принял решение. После этого ему уже нечего было сказать.
Я ушел на рассвете, прихватив с собой только рюкзак со сменой одеждой. Буду путешествовать пешком и охотиться по пути. Я даже не стал ждать, чтобы попрощаться с отцом или с кем-то еще. В этом не было никакой необходимости. Если все пойдет по плану, то через пару дней я вернусь с каким-нибудь советом.
Мне следовало бы знать, когда я уезжал, что ничто больше не пойдет по плану.
* * *
Оказывается, ведьм легче учуять, чем других оборотней. Мой отец предупреждал меня, что все было наоборот. Он сказал, что, если ведьма знает, что ты идешь, она знает, как спрятаться, и ты никогда не найдешь ее, пока не окажешься достаточно близко, чтобы получить пинок под зад.
А эта ведьма даже не подозревала, что я приду.
Я оставался в своем медвежьем обличии, пока не добрался до границы парка штата Солт-Форк. Следуя зубчатыми, изогнутыми берегами реки Солт-Форк, я знал, что Цицерийские ведьмы живут недалеко от Кембриджа, штат Огайо, в предгорьях Аппалачей. Много веков назад здесь тоже жили некоторые из оборотней. Уже нет. На самом деле, чем дальше на юг я продвигался, тем больше ощущал отсутствие оборотней в этой дикой местности. Это заставило мои кости похолодеть.
Я разбил лагерь в пещере, образованной двумя скальными выступами и большим кленом, поваленным с корнем, вероятно, во время последнего сильного шторма. Я все еще чувствовал запах молнии в гниющей коре. Я крепко спал, просыпаясь только тогда, когда солнечный свет пробивался сквозь лиственный полог над головой. Мой медведь зашевелился, почуяв кролика и более мелкую добычу, прячущуюся за кустами к востоку от меня. Потянувшись, я подобрал под себя ноги и нашел свой рюкзак. Быстро оделся, желая избавиться от холода во всем теле. Все еще шла ранняя весна, солнце грело мне спину, но сверкающий иней еще лежал на лесной подстилке.
Я услышал ее прежде, чем увидел. Низко пригнувшись, я прижался спиной к твердой коре высокого дуба. Она что-то говорила нараспев. Может быть, заклинание? Я не мог разобрать слов. Волосы встали дыбом вдоль моего позвоночника, когда я уловил запах озона. Оглядев горизонт, я не увидел на небе ни облачка. Что бы я ни учуял, запах исходил от ведьмы, а не от леса. Я повернулся к ней лицом, стараясь держаться за самой толстой частью дерева.
Она ошеломила меня. Тонкими руками и длинными пальцами она собирала веточки и палочки, обматывая их пучками сочной травы. Она отложила их в сторону и потерла руки. Сначала я думал их согреть. Затем увидел, как между ее ладонями затрепетала слабая голубая искра. Это ослепило меня и, казалось, привело ее в бешенство. Она повернулась, и я впервые увидел ее лицо.
У нее была необычная красота, которую, как мне казалось, мало кто ценил. Обычно такую девушку назвали бы лягушонком, у нее был длинный нос, высокие скулы
