Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
ананас порежу. Мне дядька привез.
– Тогда я кассеты принесу, – предложил Леня. Лучшая музыка всегда водилась у него.
– Ну уж нет! Ты опять только "Кино" ставить будешь.
Они уже обсуждали, к кому пойдут в гости после праздника. А Алеся не позвали! Как бы он хотел хоть одним глазком посмотреть на их веселье. Они будут слушать кассеты "Песняров" и Аллы Пугачевой и есть экзотический фрукт, который достал дядька Зыкиной. "Песняры" – это еще ладно, завывания про ненаглядную и Вологду-гду всегда казались Алесю глупыми. Но под песенку о Луи Втором девчонки обязательно станут танцевать. Еще и ананас этот! От одного только слова рот наполнялся слюной. Алесь никогда не пробовал ананасов. В Беларуси, где он прожил почти всю жизнь, росли только яблоки и груши.
После смерти отца его воспитывала бабка, древняя, как этот век. Когда ее не стало, мать вырвала Алеся из тихой деревушки на берегу реки и забрала в рабочий город Горький, зимой и летом окутанный хмурым туманом. Здесь пошли совсем другие пироги.
В деревне Алесь был маленьким мужичком, хозяином дома, взрослые здоровались с ним за руку, а дети охотно брали в компанию. Здесь же он стал колхозником, деревенщиной, дураком, свеклой. Одноклассники потешались над его говором и необычными словечками, над толстой рожей и выгоревшими до белизны волосами. Никого не восхищало, что он умеет водить трактор и чинить табуретки. А, главное, он здорово отставал по программе.
В малокомплектной деревенской школе половину предметов вела полуслепая старушка Раиса Петровна, ветеран труда. Вместо объяснения темы она частенько вслух читала любимые книги или разрешала поиграть в слова. Если она, утомившись, клевала носом, ребята тихонько выскальзывали из кабинета и разбегались по своим делам. В снежные и дождливые дни, когда дороги превращались в непролазное болото, в школу вовсе никто не ходил.
В новом классе Алесь сидел дурак дураком. Из-за того, что он столько пропустил, объяснения учителей звучали, как полная белиберда, а формулы, правила, исторические факты и биографии писателей мешались в голове, создавая уродливых кадавров. Раскольников путался с Распутиным, Тургеневы с Турбиными, а средневековые войны вовсе сливались в единый непонятный ком с поющими мушкетерами.
Алесь так боялся опозориться, что почти разучился говорить. Когда ему все же приходилось это делать, он удивлялся звуку собственного голоса.
"Если меня позовут сегодня на праздник, я буду им лучшим другом на всю жизнь!" – загадал он отчаянно.
Очередь на чертово колесо сокращалась. Алесь злобно зыркнул на злополучных изгоев, Пакулеву и Платонова, чтобы даже не думали подходить. Платошка все понимал и стоял в сторонке, перебирая грязными пальцами край пиджака. А вот Пакля, бедная, глупая Пакля, уже пробиралась через толпу к Алесю, сияя улыбкой, готовая ухватить его за руку и утянуть на дно.
И тут случилось чудо.
Подошла очередь кататься Валюшке и вредной Зыкиной. Работник уже проверял у них билеты. Рядом с девочками встали отличник Ленька и участник школьного ансамбля Даник Камалов.
– Нет, Камалов, – протянула Зыкина, ткнув мальчика в грудь указательным пальцем. – С тобой я кататься не буду.
– Почему? – спросил Даник с улыбкой, подняв черную бровь.
– Ты очень зло пошутил над Светой Пакулевой. Я с тобой теперь не разговариваю. В воспитательных целях.
Наверное, она имела в виду одну из нарисованных Камаловым чернильных карикатур. Уродливые человечки отмечали каждую парту, за которой он сидел. Он так шутил над всеми одноклассниками, не выделяя кого-то одного. Его картинки, безобидные и забавные, ребятам даже нравились. А Пакля на его карикатуре получилась симпатичнее, чем в жизни. С печальной улыбкой и единственной чернильной слезкой на щеке она кормила конфетами каких-то уродливых гарпий с клювами вместо ртов и змеиными хвостами.
Почему Зыкина, травившая Паклю яростнее других, решила вступиться за нее сейчас? Так или иначе, место в кабинке освободилось.
– Алеська, поехали с нами четвертым! – крикнула Валюша, помахав маленькой аккуратной ладонью.
Алеся уговаривать не пришлось. На ватных ногах, не веря в свое счастье, он присоединился к компании и плюхнулся на жесткое сидение аттракциона. Проходя мимо Камалова, он виновато улыбнулся и пожал плечами. Тот беспечно махнул рукой и отошел к киоску с мороженым.
По Данику никогда не понять было, что у него на душе. Черные цыганские глаза, твердые, как стекло, казались безразличными, только иногда на дне вспыхивали и гасли злые искры. Девчонки любили его за вьющиеся мелким бесом волосы и за то, что хорошо поет. Мальчики уважали, потому что он не боялся выйти один против нескольких, безжалостно дрался и никогда не плакал.
Кабинка медленно поднималась в воздух. Зыкина ела пломбир, кусая шарик мороженого крепкими белыми зубами. Ветер трепал две тонких косички, переплетенных лентами. Леня смотрел вниз, перегнувшись через железное ограждение. Гладкие светлые волосы аккуратно облепляли голову, как приклеенные. Валюшка, одной рукой придерживая розовый берет, задумчиво болтала ногами. Когда она погружалась в мысли, глаза у нее словно туманились. Симпатичная, курносенькая, похожая на Алису Селезневу из фильма, она нравилась всем, с кем хоть раз говорила.
Алесь сидел среди них смущенный, счастливый и благодарный.
– Как, ты говорил, у вас называют свеклу? – весело завела разговор Зыкина.
– Бурак, – тихо ответил Алесь, отчего-то стесняясь.
– Бу-рак, – повторила Валюшка, наморщив носик. – Какое слово смешное.
Они поднялись почти на самый верх чертова колеса. Полосатые крыши киосков с мороженым и кроны деревьев с набухающими почками остались далеко внизу. Отсюда люди казались крошечными, как дети, а красные шары в их руках выглядели не больше леденца. Ветер гудел в ушах и жег щеки. Алесь уставился на собственные колени и сильнее стиснул металлические поручни.
– Смотрите, отсюда Волгу видно! – махнула рукой Валюша.
– Ленька, покрути нас, – попросила Зыкина.
Кабина начинала кружиться вокруг своей оси, если вращать рычаг в полу. Спортсмен Ленька без усилий потянул за него. Девчонки радостно взвизгнули. Алесь, чувствуя, что мир окончательно потерял устойчивость, прикусил губу до боли и зажмурился. Сердце забилось так сильно, что его стук, наверное, услышали даже на земле.
– Ты что, высоты боишься? – обрадовалась Зыкина.
Алесь смог только помотать головой, не открывая зажмуренных глаз. Его тошнило.
– Пионер, а сам боишься на колесе кататься? – расходясь, спросила Зыкина. В ее голосе уже позвякивал смех.
– Дура, – одернул ее Леня. – У человека бывают инстинктивные страхи. Это не трусость.
Почувствовав, что мир перестал кружиться, Алесь осторожно приоткрыл один глаз. Кабинка уже миновала самую высокую точку колеса и теперь медленно ползла вниз. Зыкина сидела, надувшись, Ленька смотрел строго.
– Зачем ты купил билет? – спросил он с упреком. – А если бы ты в обморок упал и вниз свалился?
– Тут цепочка
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
