только на Алтае и для меня лично.
Вы же уже поняли, для чего мне фальшивомонетчик понадобился, верно? Нет, царскую монету я фальшивить не буду, боярину расплавленное серебро в горло, может, и не зальют, но проверять на себе не хочется. Будем мы с Ефимкой-Медвой китайскую монету чеканить или там бухарскую, смотря что там на Алтае чаще появляется. Золото или серебро — смотря, что найдем — в монетах будет чистой пробы, не придерешься, а что до остального — так китайцы с бухарцами мне претензий не выставят, а царю государю и подавно все равно, откуда монета в казну пришла.
Эх, я бы, конечно, с удовольствием и собственную монету чеканить взялся, какой-нибудь алтайский рубль, с осетром на обороте и моей собственной рожей — на лицевой стороне. Да только кто ж мне позволит…
Право чеканить свою монету у бояр нет. У князей было, да и то давным-давно, да даже если бы и сейчас такое право вернулось — мне от этого не холодно ни жарко.
Не быть мне князем Алтайским. Потому что княжеский титул не присваивается больше никому. Нельзя князем стать.
Только родится.
Глава 2
1
'Английская мышь выходит из норки и неторопливо подходит к мышеловке. А там нет сыра.
Мышь: Пи?
Дворецкий, стоящий рядом с мышеловкой: К сожалению, сегодня молочник задержался, сыр будет чуть позже.
Мышь: Пи.
Дворецкий: Да, это недопустимо, сэр.
Мышь: Пи!
Дворецкий: О, простите, леди'.
Я открыл глаза, как бывает, когда внезапно просыпаешься и чувствуешь, что сон куда-то исчез. Вот только анекдоты про чопорных английских мышей и дворецких (тоже английских и тоже чопорных) мне еще не снились! Как вообще может присниться — АНЕКДОТ⁈
Чем интересны вот такие внезапные пробуждения — ты открыл глаза, ты чувствуешь, что совершенно не хочешь спать, ты твердо уверен, что выспался… А потом моргаешь и не вымаргиваешь.
2
— Викешенька…
Боярыня Марфа горячо обнимает меня своими длинными ногами и притягивает ближе к себе.
А я не сопротивляюсь.
Мне хорошо.
— Викешенька… Викешенька… Вике…шенька!!!
Да что ж ты будешь делать!!!
Я сел на мерно покачивающейся подо мной лавке. Почему мне снится вот такая чертовщина⁈ Прости, Господи, что упомянул тварей из-за грани, да воскреснет Бог и да расточаться враги его…
Нет, в принципе понятно, почему мне снятся ТАКИЕ сны — Аглашки рядом со мной как не было, так и нет. Но почему вместо нее ко мне в ТАКИЕ сны приходят покойная Марфа и вполне живая Дита? Да, Дита там тоже каким-то образом участвовала, но каким — уже не помню, да и логику сна после пробуждения не всегда удается понять. Но… Блин!!!
Как так-то, а⁈
Тут ветер ударил с особенной силой, и мой возок заскрипел и чуть было не упал на бок.
Всем хороша моя повозка: по уровню комфорта она напоминает купе спального вагона, есть кровать, стол, кресла, окно, печка, стоит повозка на санных полозьях, отчего во время езды скользит по снегу плавно, как будто летишь, только без этих дурацких воздушных ям. Нет, если ехать не по дороге, то вполне себе возможно влететь в яму, причем не воздушную, а самую настоящую. Но мастеров-дорожников с Земляными Словами много и дороги сейчас на Руси строят такие, что хваленые немецкие автобаны нервно курят, вернее, будут курить через триста лет. Впрочем, такие замечательные дороги только там, где они строятся по велению царя-государя, а в других местах, возможно, они вполне соответствуют званию одной из двух российских бед.
Так вот — всем хороша моя повозка, вот только, в отличие от поезда, ночью она не ездит. Привычки расчищать дороги от снега на Руси не завели — и, как подсказывает мой опыт, и в двадцать первом веке не заведут — поэтому в темноте отличить дорогу от степи можно только по звуку. Такому характерному: «Эхма!!! Опять с дороги сошли!!!». Есть, конечно, люди с Кошачьим или еще каким Ночным Словом, вот только долго такое Слово не действует, да и нет у меня, в моем санном караване, такого количества людей с нужным Словом. Потому что мой караван, хотя и называется «санный ПОЕЗД», вот только в отличие от настоящего поезда одним машинистом не обходится. Поэтому и приходится ночами останавливаться на обочине, разбивать шатры — тем, кому с повозками не повезло — выставлять часовых, и ждать рассвета.
Я зевнул, понял, что снова заснуть не удастся, зажег Огненным Словом свечу и посмотрел на циферблат своих тиктакалок от знаменитых тувалкаинских мастеров. Мои первые часы-артефакт пропали после похищения Морозовыми, так что мой артефакторщик сделал мне новые перед отъездом. Хм… Если верить часам — а они у меня никогда не врут, скорее солнце забудет выйти на небо, чем ошибутся часы от Тувалкаина — уже должен наступить рассвет.
Я отодвинул занавеску на окошке, и в решетчатое стекло тут же с воем ударила снежная россыпь. Блин. Надеюсь, этот буран ненадолго? У нас, конечно, есть припасы, от голода и холода мы не околеем, но как бы нас не занесло снегом по самую крышу.
3
Непогода бушевала недолго. Уже буквально через час ветер стих, и я вышел из повозки, щурясь на ослепительно-голубое небо вверху и ослепительно-белый снег до самого горизонта — внизу. Обвел взглядом наш кочевой городок.
Только мои люди во время остановки разбивают несколько десятков шатров, не считая остановившихся повозок. А ведь сейчас мы странствуем по башкирской степи вместе с царской экспедицией на Иртяш-гору, в поисках золота. В смысле — экспедиция будет искать золото, а не мы. Вернее, мы тоже будем искать золото, но потом… В общем, вы поняли. Наверное.
Так вот: в этой самой экспедиции тысяча человек с мелочью, так что, когда мы все дружно останавливаемся на ночлег — в степи вырастает практически самый настоящий город. С шатрами в роли домов, с улицами, переулочками, и даже с церквями. Да, самыми настоящими, пусть и поставленными на сани. Что ж это за русский человек — и без церкви?
Мимо меня в ту самую церковь прошло живое подтверждение, что татарин или там башкир — тоже без церкви никуда.
Так, а где мой шатер?
До сего дня мы с руководителем экспедиции, думным дьяком Яковом Тимофеевичем, общались как вожаки двух стай волков: осторожно ходили вокруг друг друга, принюхивались (фигурально выражаясь, конечно), обращались исключительно формально — «боярин Викентий Георгиевич», «думный дьяк Яков Тимофеевич». Все дело
