мое запястье своей гигантской рукой и сжимает, пока боль не пронзает мое предплечье. Затем он разворачивает меня так, что моя спина прижимается к его груди, и он заламывает обе мои руки мне за спину. Он прижимается губами к моему уху, и его теплое дыхание обдает мою шею, заставляя меня непроизвольно дрожать:
— Мне вроде как нравится, когда ты сопротивляешься, котенок, — шепчет он.
— Тогда тебе и это понравится, — я откидываю голову назад, но он уворачивается от меня.
— Тебе действительно не стоит предупреждать людей, когда ты собираешься ударить их головой, — шипит он, подталкивая меня к кухне, мои руки все еще сцеплены за спиной, а его рука обнимает меня за талию, так что я прижата к его телу.
— Она на самом деле пыталась, блядь, застрелить меня, — недоверчиво говорит другой, следуя за нами. — И она метнула гребаный пистолет мне в голову.
— Ну, по крайней мере, у нее ужасная цель, — отвечает тот, кто держится за меня. — Присаживайся, — рявкает он, подталкивая меня вперед.
Я спотыкаюсь, когда он отпускает меня из своей хватки, и кладу руки на стол, чтобы не упасть. Он поднимает с пола один из стульев и ставит его вертикально.
— Сидеть! — рявкает он.
В этот момент я понимаю, что они знают обо мне гораздо больше, чем мне хотелось бы. Они нашли мой пистолет и знают мое имя. И поскольку они блокируют мой выход, у меня нет шансов сбежать. Поэтому я неохотно сажусь.
— Кто ты, черт возьми, такой?
— Я думаю, мы будем задавать вопросы, — говорит тот, кто только что держал меня в руках. Что — то в его поведении и манере говорить подсказывает мне, что он главный. Я имею в виду, они оба ужасны, но в этом человеке тоже есть что — то от высокомерной властности. Вы понимаете, что я имею в виду? Как лучший спортсмен в средней школе, который встречался с главной болельщицей и мог разгуливать по залам так, словно они, черт возьми, принадлежали ему.
— Где Лео? — спрашивает меня другой.
Я фыркаю и качаю головой. Я знала, что это о нем.
— Это был гребаный ответ, Ди? — спрашивает он Бархатный голос, когда я не отвечаю.
— По — моему, это не похоже на него, Макс, — говорит Ди, пододвигая другой стул, усаживаясь и пристально наблюдая за мной.
— Где. Находится. Лео, — снова спрашивает тот, кого я теперь знаю, Макс. — И если ты хочешь сохранить свои красивые голубые глаза, я бы посоветовал тебе ответить.
— Я не знаю, где он.
— Знаешь, поначалу они все так говорят, — он смеется, затем продолжает. — Пока я не начну оказывать немного большее давление. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Почти уверена, что смогла бы понять угрозу, которую ты только что озвучил, мудак, — рычу я. — Но это не меняет того факта, что я понятия не имею, где мой брат. На самом деле, когда вы найдете его, не могли бы вы дать мне знать? Два дня назад он свалил, забрав с собой все мои сбережения.
Макс смотрит на Ди, у которого высокомерная ухмылка на лице, когда он наблюдает за перепалкой между нами.
— Она только что назвала меня мудаком? — спрашивает он, нахмурившись.
Ди кивает, и его коллега поворачивается ко мне. Макс подходит ближе, прежде чем присесть на корточки, это сводит нас с глазу на глаз, потому что он чертов гигант.
— Ты думаешь, мы тут разыгрываем какую — то шутку, милая? — шипит он, и моя кровь превращается в лед. — Твой брат должен деньги моему боссу, и мы не покинем этот дом, пока не получим какую — то компенсацию.
— У меня… у меня совсем нет денег.
— Итак, скажи нам, где он.
— Я не знаю. Я клянусь, он просто исчезает, а затем появляется, когда у него снова проблемы.
— Ты знаешь, что покрываешь кусок дерьма, верно? — он продолжает.
Я хмуро смотрю на него. Лео — первоклассный осел, который доставил мне больше неприятностей, чем кто — либо должен вынести за две жизни, но он все еще мой старший брат, и этот засранец не имеет права так говорить о нем.
— И это говорит человек, который вламывается в дома людей и угрожает женщинам? — я огрызаюсь.
— Черт возьми! — бормочет он. Закрыв глаза, он делает глубокий вдох, как будто пытается сдержать свой темперамент.
— Макс, позволь мне разобраться с этим, — говорит тот, кого зовут Ди. Его голос мягкий, спокойный и контролируемый, но в нем столько угрозы, что меня бросает в дрожь.
— Она вся твоя, босс, — отвечает Макс, затем бросает на меня сочувственный взгляд. — Ты должна была позволить мне разобраться с этим, дорогая.
Я сглатываю, когда его босс встает и делает два шага, пока не возвышается надо мной. Он примерно на дюйм выше Макса, но не такой широкий. Он одет в свой костюм так, словно он нарисован на его теле, и носит его так, словно родился в нем.
— Катерина, — говорит он, придвигая другой стул и ставя его прямо передо мной. Он садится, и мы оказываемся так близко, что его колени почти касаются моих. — Меня зовут Данте Моретти.
Святые ублюдки, Лео. Что ты наделал? Данте Моретти — Мафия. Он и есть вся Мафия.
— Твой брат должен моей семье много денег, и я хочу их вернуть.
— Я же говорила тебе, что не знаю, где он, — шепчу я, он прищуривается, глядя на меня.
— Тогда мне придется взять что — нибудь еще ценное для него.
— У него ничего нет, этот дом сдается в аренду, и он мой. У него даже нет машины.
— Хм, — Данте проводит рукой по подбородку, пристально глядя на меня, и я не могу отделаться от мысли, что чего — то здесь не хватает.
— Прости, я не могу тебе помочь, — говорю я.
По какой — то причине это заставляет Макса смеяться, и, клянусь, мне хочется пнуть этого сумасшедшего мудака по яйцам.
— Я думаю, ты упускаешь из виду его самое важное достояние, Катерина, — говорит Данте с намеком на улыбку.
У Лео нет активов. Ноль. Всякий раз, когда он зарабатывает хоть немного денег, он проигрывает их, он
