в специальную программу компьютера. Результаты тестов не столько ответили на поставленные вопросы, сколько озадачили специалистов.
На наконечнике не было обнаружено никаких следов крови или остатков волос, ничего, что говорило бы о распятии. Правда, анализ показал наличие частичек эпидермиса — но все это не имело никакого отношения к тому копью, ради которого в течение многих лет выстраивались очереди в Музее истории искусств. Как показали исследования, возраст серебряной нити датируется примерно 600 годом, а серебряный ободок, вероятно, появился не ранее XI века. Что же касается блестящей золотой оболочки, то она была добавлена еще три века спустя.
Все это доказывало лишь то, что наконечник, который когда-то был сломан и позже восстановлен и укреплен, недостаточно стар и потому не мог быть изготовлен, даже частично, во времена Иисуса Христа. Более того, здесь поработал искусный кузнец, а это значит, что он был выкован, а не выплавлен. И по размеру наконечник был несколько крупнее тех, которые использовались в римской армии. Но доктора Фезера удивило другое — наличие странного штыря, или гвоздя, в лезвии. Позже в разговоре с Мэри Энн Берд, корреспондентом журнала «Тайм», он объяснил причины своего удивления: «Издавна принято считать, что железный штырь — это и есть гвоздь для распятия; он не только плотно сидит в лезвии и инкрустирован крошечными медными крестиками, но и соответствует по длине и форме тем гвоздям, которые использовались римлянами в I веке. И пусть мы не можем точно датировать железные фрагменты вокруг него, здесь важно другое — вот эти маленькие крестики. Кто-то крестиками обозначил место, где, как принято считать, находятся частички гвоздя, использовавшегося при истинном Распятии. Возможно, все это домыслы, но мы не можем взять и просто отбросить их. Ведь есть люди, которые верят в это, а вера, как известно, творит чудеса».
В результате проведенных в Вене исследований доктор Фезер пришел к выводу, что наконечник копья был изготовлен примерно в VII веке, то есть чуть раньше, чем считалось в музее, а фрагмент гвоздя, вставленный в острие, возможно, является подлинным. Он не разделял распространенной точки зрения, будто это подделка, которой чуть более полувека. Его забавляли слухи о том, что настоящее копье находится сейчас либо в руках американцев, которые с его помощью обрели нынешнее мировое господство, либо спрятано в Антарктиде, откуда оно будет извлечено тогда, когда придет время Четвертого рейха.
Разумеется, в этой путанице мифов и предположений разобраться почти невозможно. Но все-таки естественным образом возникает вопрос: как может один предмет, Копье Судьбы, одновременно находиться в разных уголках земли? Чтобы найти ответ на этот вопрос, необходимо совершить путешествие во времени и вернуться к тому поворотному моменту, когда римский центурион Лонгин совершил поступок, обессмертивший его имя. Взяв за точку отсчета этот момент, мы постараемся проследить путь копья Лонгина до наших дней.
Глава 2
Человек, вонзивший копье в Мессию
Этого дня старый воин ждал давно — недели и даже месяцы. Уже тогда, когда он получил приказ тенью следовать за иудейским проповедником — через пустынные земли, по городам и сельской местности, — не спуская с него глаз и докладывая о каждом его шаге начальству, у центуриона появилось неясное предчувствие, что закончится все именно так, на холме, подобном этому, в одно пятничное утро.
Он, разумеется, и раньше видел, как распинают преступников — так наказывали разбойников и врагов Римской империи уже более столетия, — но этот отличался от остальных. Тот, кто сейчас висел на деревянном кресте рядом с двумя простыми ворами, был необычным человеком. Боль терзала его не меньше, чем его соседей, но мужеством и выдержкой он превосходил их неизмеримо.
Гай Кассий (так назван римлянин в апокрифическом Евангелии от Никодима) следил за этим человеком в течение двух лет по приказанию Понтия Пилата, прокуратора завоеванной римлянами Иудеи. Его имя было Иисус из Назарета. Говорили, что именно он был давно ожидаемым Мессией. Пилат же имел основания считать, что его проповеди направлены против власти Рима, закона и порядка.
В течение месяцев центурион посылал донесения римскому прокуратору. Он следил за проповедником очень внимательно, изо всех сил напрягал свои подслеповатые глаза, но не заметил в его поведении ничего предосудительного, тем более подрывающего устои Рима. Иисус из Назарета учил любви и терпимости. Ни разу, даже в гневе, он не возвысил голос, не поднял ни на кого руку. Это был достойный уважения учитель, равви.
Где бы ни появлялся Иисус, его всегда окружали преданные последователи и встречали толпы мужчин и женщин. Он превосходно знал, что за ним следят, Гай в этом не сомневался. Не раз во время проповеди Иисус посматривал с улыбкой туда, где стоял римлянин — всегда позади или в стороне от толпы.
В далекой молодости, когда Гай Кассий только начинал военную службу в римской армии, он, конечно, не предполагал, что ему когда-нибудь придется следить за столь необычным человеком. Солдатами были и отец его, и дед — неудивительно, что он пожелал продолжить семейную традицию. Его желание исполнилось, и ему довелось сражаться под римским флагом и в ближних провинциях, и за морем — в Египте и на Востоке.
Везде, где бы ни доводилось служить, он не расставался со своим копьем. В «Евангелии от Никодима» говорится, что копье получил его дед от Юлия Цезаря в награду за храбрость, проявленную в Галльской войне. Это было римское копье, хаста, с железным наконечником на крепком деревянном древке, длина которого раза в два превышала рост воина. Копье перешло к отцу Гая, служившему в армии Германика, а затем и к Гаю. За долгие годы железный наконечник копья не затупился и не заржавел, и Гай ценил эту семейную реликвию и считал ее своим талисманом. Не исключено, что копье действительно хранило Гая — во всяком случае, он ни разу не был ранен в многочисленных сражениях, в которых ему довелось участвовать, до того как его отправили в Иудею.
Но за годы, проведенные в походах под ослепительным солнцем ближневосточных пустынь с их песчаными бурями, Гай заработал катаракту на обоих глазах, и его воинская карьера подошла к концу. Поскольку он был верным и преданным слугой империи, ему нашли работу в строптивой иудейской провинции — вменили в обязанность наблюдать за религиозной
