той самой пресловутой — Свет или Тьма. Как люди любят их называть — Добро и Зло.
Несмотря на предназначение, Свет Несущие могут погрязнуть во грехе. И тогда из добрых и искренних, они становятся слугами Тьмы и приводят мир практически к краху. И именно поэтому к ним приставляются сильнейшие из Ангелов. Однако, если существует угроза для Свет Несущей души, Всевышний приказывает оборвать ее жизнь, несмотря на Писание. Оболочка умирает, а душа перерождается и остается чиста.
Перестав мерить Рощу шагами, я сел на землю, устало привалившись к одному из деревьев. Вздохнул. Ладно… Сто лет — не такой уж и большой срок в роли Ангела-Хранителя. И то, быть может, этот человек погибнет раньше. Писание — книга Жизни человека — появляется после рождения, предопределяя не только рождение, но и важные моменты жизни, дату и причину смерти. В остальном люди вольны выбирать свой жизненный путь сами, исписывая Писание, как им угодно.
Губы сами собой растянулись в ироничной ухмылке. Да уж, Габриэль, хотеть смерти еще не рожденного человека… Такими темпами и до падения недалеко. Но какой смысл оберегать Свет Несущих, если они рано или поздно, но все равно предают себя? Не в этой жизни, так в другой.
— Габриэль, сын мой, откуда у тебя такие мрачные мысли? — Надо мной возвышалось бестелесное существо, сквозь которое проходил искрящийся радужный свет. У Всевышнего не было лица и в то же время их было множество. Раз Он здесь, значит, время пришло.
Я попытался очистить мысли и ни о чем не думать, чтобы не огорчать Отца. В Роще я не мог скрыть от него своих мыслей, здесь Он истинно силен, а чтение мыслей так вообще сущий пустяк. Поэтому из всех Архангелов в Рощу часто наведывались только я и Михаил — правая рука Всевышнего, Лидер Карательного Отряда и мой добрый друг.
— Прости, Отец, за неподобающие Ангелу мысли. — Не нужно было видеть улыбку, потому что я чувствовал ее всей своей сутью. Отец принял извинения.
— Время пришло, сын мой. Неужели ты не хочешь взглянуть на неё?
— Неё? Но я думал… — Эта новость шокировала. Редко когда люди и Хранители были разного пола.
— Она уже родилась. Писание вместе с ней. Ты нужен ей. Дорога каждая секунда, поспеши. Демоны не будут медлить в отличие от тебя.
Можно подумать, у меня есть выбор.
— Выбор есть всегда, Габриэль. Запомни это. — Мне показалось или Всевышний ухмыльнулся? Нет, скорее всего, это игра света, ведь Он прозрачен.
Склонившись перед Отцом, я закрыл глаза и на миг исчез из реальности. А когда открыл глаза, увидел маленькую малышку, которая родилась буквально пару минут назад. Мама держала девчушку на руках и ворковала над своим чадом, уставшая и измученная родами, но неимоверно счастливая. Малышка смотрела на маму, а потом будто почувствовала мое присутствие и посмотрела в мою сторону.
Во мне будто что-то перевернулось, а потом было безнадежно утеряно, когда я заглянул в эти большие глазенки цвета ранней осени — такие же зеленые с золотистыми крапинками. А стоило ей улыбнуться, как моя собственная душа замерла. И тут я понял, что ни за что не допущу, чтобы с этим ребенком что-то случилось. Я отчетливо осознал, что не хочу, чтобы она покидала этот мир вообще. И устыдился своих мыслей о ее ранней смерти.
— Береги ее, сын мой. Исполни свою миссию. Храни и проведи Свет Несущую душу по жизненному пути так, как требует того Писание и ее Судьба.
— Да, Отец, обещаю. Я сделаю всё. — Благоговейно ответил Всевышнему. И замолчал, когда девочка вновь перевела свой светлый взгляд на маму.
Я так и стоял посреди больничной палаты и не мог понять, что же со мной происходит. Если бы я тогда знал, что окажусь прав в том, чего желал в Райской Роще…
* * *
Полтора года назад.
Они выехали почти в одну и ту же секунду. Две машины. Женщина и её почти совершеннолетняя дочь, неспеша возвращались домой по главной трассе. Водитель белой «Хонды» ехал совсем по другой дороге, но им суждено было пересечься в этот роковой день. Мать и дочь весело обсуждали одну только им известную тему. Они накупили продуктов, ожидая важного для них человека, и собирались встретить его богатым столом. Ничего не предвещало беды, да и никто не мог предположить, что через десять секунд они попадут в страшную аварию.
10…
— Уверни радио, пожалуйста, слишком громко. Отвлекает от дороги. — Попросила мама свою любимую и единственную дочь.
9…
Улыбаясь, девушка, не глядя, увернула звук, который остановился на цифре тринадцать.
8…
Они подъезжали к перекрестку. Впереди не было машин, светофор для них горел зеленым светом. Но в последний момент девушка заметила солнечный блик от капота машины, что ехала прямо на них.
7…
Белая «Хонда» неслась очень быстро, не замечая ничего и никого вокруг.
6…
Сердце девушки сжалось, ощущая тревогу, но она до последнего смотрела на машину и надеялась, что та остановится, ведь горел красный свет. Но этого не произошло.
5…
Мама девушки уверенно вела машину вперед. Они ехали по главной дороге, поэтому не было нужды смотреть по сторонам. По правилам другие машины должны были их пропустить.
4…
Посмотрев на дочь, женщина заметила испуганный взгляд. Но не успела обернуться, чтобы увидеть несущуюся на них машину.
3…
Дочь, вцепившись в руку матери, громко крикнула…
2…
— Мама! Тормози! Тормози! Тормози! — Женщина рефлекторно нажала сцепление и тормоз одновременно.
1…
Но было уже поздно. И машина, повинуясь инерционному движению, влетела в столб.
0…
Это было страшное зрелище. Я видел каждую деталь! Каждую! Но ничего не мог сделать. Белая «Хонда» с бешеной скоростью влетела в водительскую дверь зеленой «Мазды». Все произошло на перекрестке, который известен во всей округе, как аварийный, но счастливая женщина, ожидавшая мужа, потеряла бдительность, забыв лишний раз осмотреться по сторонам. Но даже если бы она это и сделала, то ничего бы исправить все равно не успела, слишком большую скорость развил водитель белой машины.
Как? Почему именно они? Какая — то секунда и все бы обошлось! С правой стороны стояли столбы, и был выкопан арык, в котором лежала бетонная плита. По встречной ехала одна единственная «Шестерка». Её водитель успел уйти от удара. Водитель «Хонды», проехав ещё метр после столкновения, остановился. Только «Мазда», ударившись правой стороной об столб, влетела в арык, и, вписавшись капотом в бетонную плиту, перевернулась, начав кувыркаться. Один раз, два, три…
Я чувствовал её боль, как свою собственную. Она пронизывала каждый нерв, каждую клеточку моего тела. Кровь будто текла по моим рукам, по моему лбу, не по ее… И лучше бы так и было. Но это ещё не был
