заботился о том, что думали другие. Он также был наблюдательным, когда хотел, но его наблюдения, похоже, не причиняли ему постоянной боли так или иначе, как ее.
Гэвина сейчас не было дома. Она знала это, и это была единственная причина, по которой она пришла. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы, но ей нужна была мать. Ей нужна была Мирабель.
Мирабель нахмурилась, вытерев щеку Сиенны большим пальцем, когда из ее глаза потекла слеза.
— Ох, дорогая. Мне очень жаль.
На ее красивом лице промелькнуло выражение частично печали, частично гнева, но затем она сжала губы и склонила голову, размышляя.
— Когда вечеринка?
— Сегодня, — сказала Сиенна, глубоко вздохнув, когда острота страданий немного уменьшилась.
Она все еще чувствовала разочарование, но была здесь, в аккуратном и уютном трейлере Мирабель, и ее слушали так, как будто ее боль имела значение. Она приходила к ней только за утешением. Она знала, что у Мирабель тоже было не так уж много денег. Она работала помощницей фокусника по имени Аргус, добросердечного грека, который называл Сиенну «Сиеннулла». Он иногда приносил Мирабель домашнюю пахлаву в белой коробке с черной лентой, которой Сиенна и Гэвин наедались до тех пор, пока их желудки не набивались до отказа, а губы не покрывал мед. Однако их шоу не пользовалось такой популярностью и едва покрывало счета. Но в «Аргусе» заявили, что радость, которую оно принесло зрителям, стоит гораздо больше, чем состояние. Сиенна знала, что это небольшая ложь, поскольку он позволил Гэвину, который был великолепен в картах, играть в онлайн-покер под своим именем и разделить прибыль — факт, который они скрывали от Мирабель. Сиенне не нравилось хранить секреты от Мирабель, но она также знала, что дополнительные деньги, которые, по словам Аргуса, были получены от продажи билетов и вложены в ее заработок, уменьшили стресс Мирабель и позволили им оплатить все свои счета, даже если их было не так много к концу месяца.
Сиенна уже была достаточно взрослой, чтобы знать, что трюки, которые они выполняли, были именно такими, но она не могла не наблюдать, как они тренировались, с чистым восторгом в сердце и вздохом на губах, когда номер шел как надо.
В хореографии было что-то чарующее и прекрасное, когда дело доходило до идеально исполненного шоу.
— Сегодня, — повторила Мирабель.
Сиенна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Мирабель схватила ее за руку и подняла на ноги.
— Пойдем со мной. У меня есть идея.
— Идея?
Мирабель отвела ее в свою спальню в задней части трейлера. Она отпустила руку Сиенны и подошла к комоду рядом с дверью. В этой комнате пахло ландышами, а на ее кровати было одеяло с желтыми розами. Мирабель выдвинула верхний ящик комода и вытащила небольшую деревянную коробочку. Она открыла ее и залезла внутрь, и Сиенна заметила стопку фотографий, но Мирабель прикрыла их рукой, прежде чем Сиенна успела увидеть, кому они принадлежали.
Это была ее семья?
Мирабель никогда не рассказывала о своей семье. У нее не висело никаких фотографий, кроме Гэвина, и у них никогда на праздниках в гостях не было родственников, но, возможно, она с ними просто поссорилась.
Сиенна хотела спросить, но ей также не хотелось вторгаться в личную жизнь Мирабель.
Мирабель достала что-то из коробки и подняла в воздух. Сиенна моргнула. Это был красивый, нежный серебряный браслет с бледно-фиолетовыми камнями.
— Как думаешь, твоей подруге он понравится?
Взгляд Сиенны метнулся к Мирабель.
— Понравится ли ей это? О, да, но я не могу…
— Можешь, и ты это сделаешь.
Мирабель взяла Сиенну за руку и вложила в нее браслет. Не отпуская сжатого кулака, Мирабель посмотрела вниз, словно обдумывая то, что собиралась сказать.
— Я знаю, что никогда не говорила об отце Гэвина, — начала она сбивчиво, встречаясь с любопытным взглядом Сиенны, — но он не был хорошим человеком, Сиенна. Он был жестоким и злым, поэтому я забрала Гэвина и оставила его.
— Ох, — выдохнула Сиенна. — Мне очень жаль, — сказала она тихим голосом.
Но Мирабель улыбнулась.
— Не извиняйся, милая. Я не… Без него наша жизнь стала лучше.
Но что-то слегка изменилось в выражении ее лица, как будто она не была до конца уверена в том, что сказала.
— И… и у тебя есть Аргус, — добавила Сиенна, желая, чтобы выражение беспокойства в глазах Мирабель исчезло.
Хмурое выражение лица Мирабель сменилось нежной улыбкой.
— Да. Да, у меня есть Аргус.
Мирабель отпустила ладонь Сиенны, и та открыла ее, свет попал на браслет, и он ярко засверкал.
— Это недорогая вещь, — быстро сказала Мирабель. — И, более того, это так… с ним связаны тяжелые воспоминания. Я должна была избавиться от него уже давно.
Она смотрела на браслет, несколько мгновений выглядя обеспокоенной, прежде чем, кажется, взяла себя в руки, и ее улыбка стала ярче.
— Должно быть, это судьба, что я сохранила его, и что он должен принадлежать Эмибет. Пусть он оставит новые воспоминания. Хорошие.
Сиенна обдумала это с сомнением. Это было мило. А Эмибет была доброй. Сиенне хотелось подарить его ей, но она не была уверена, что стоило позволить Мирабель расстаться с тем, что, несмотря на ее слова, выглядело ценным.
Но если это было так, разве она уже не продала бы его? Несколько раз она видела, как Мирабель заламывала руки и тревожно хмурила лицо, просматривая счета.
— Я…
— Ой! И у меня есть коробка, которая идеально для него подойдет. — Она ухмыльнулась, обняв Сиенну. — Скажи «да», Сиенна, и ты пойдешь на эту вечеринку и весело проведешь там время. Ничто не сделает меня счастливее.
Сиенна улыбнулась в ответ, любовь и благодарность охватили ее так, что она едва могла дышать.
— Хорошо, Мирабель. Спасибо. Большое спасибо.
Внимание Сиенны привлек маленький мальчик, оторвав ее от воспоминаний о том, как слезы жгли ей глаза. Боже, давно она не позволяла себе настолько глубоко погрузиться в прошлое. Ребенок выбежал из одного из трейлеров и нырнул за дерево, прижав руку ко рту, как будто пытался удержаться от громкого смеха, когда трое других детей повернули за тот же угол, что и он, и тоже спрятались. Они играли в прятки. Мирабель никогда не позволяла им играть в эту игру. По ее словам, ее нервировало то, что один из них где-то спрятался и попал в ловушку. И она выглядела искренне расстроенной, когда говорила это, поэтому Сиенна и Гэвин подчинялись. По крайней мере, пока она была дома.
Губы Сиенны слегка изогнулись, и
