не щепетильничала, чморя меня в каждый из своих нечастых приездов…
- Милая моя, - голос матери дрожал, - ну как ты можешь! Чморила – какой ужас… Бабушка просто пыталась объяснить тебе…
- Оставь! – бабушка повелительно махнула рукой снохе. – Девочка совершенно права…
Она снова затянулась и стряхнула пепел в круглый аквариум-рюмку. Младшее поколение настолько не ожидало услышать нечто подобное, что даже не среагировало на диверсию в отношении унылой и одинокой золотой рыбины, выполняющей декоративную роль необременительного питомца.
Открыв рот, они таращились на аскетичное лицо с впалыми щеками, вполне органично дополняющее собой буддистский символ просветления, переливающийся шёлковыми бликами под острым подбородком…
- Всё верно, всё верно, девочки… - она вскинула подбородок и оглядела присутствующих задумчиво, полуприкрыв веки. – В том, что выросло из Андрюшиного отпрыска… да, есть, пожалуй, изрядная доля моей вины… Я слишком была занята собственной жизнью, слишком доверилась, Кира, в деле воспитания ребёнка твоей матери - откровенной дуре, чего уж тут скрывать… Начиная с того, что дала она тебе это целлулоидное имя и заканчивая тем, что вырастила из тебя пластмассовую куклу. А я не вмешалась… Наезжала изредка… только для того, чтобы констатировать свершившееся, мда… И продолжаю всё ещё вести себя весьма безответственно. Хотя… теперь-то не поздно ли спохватываться? А, девочки? – она задумчиво почесала кончик носа. – Пороть ребёнка надо, когда он поперёк лавки лежит, а не… Сколько тебе лет, кстати?
Кира отмерла. И подскочила с дивана, пнув ногой пуфик:
- С меня хватит…
- Ей двадцать пять, Лизавета Константиновна, - угодливо отчиталась сноха. – А… вот вы говорили сейчас, что мать… как бы, ну… Неужели вы меня имели в виду? Позвольте, но я не согласна! Должна заметить, что…
- Ну-у… Двадцать пять – это ещё не страшно, это поправимо ещё… Правда, увещеваниями и поркой дело не поправить. Радикальные меры нужны, мда… Ибо представления о жизни сложились и уже принялись окостеневать, обдуваемые тщательно настроенным климат-контролем социальной среды…
- Как же достал меня этот бред!
Кира, энергично виляя подтянутыми в дорогом фитнес-клубе ягодицами, ринулась к выходу. Где и впечаталась на полной крейсерской скорости в распахнутые объятия невысокого мужичка с седыми пышными буклями и прожелтевшими от табака моржовыми усами. Его румяное лицо сияло.
- Ирочка! – пророкотал он низким, полковничьим голосом, привыкшим отдавать команды на плацу. – Ух ты, деваха какая выросла! Хороша, хороша… Знал, что подружимся, дочка, знал!..
- Нас Кирочка зовут… - поправила мать, испуганно растягивая губы в подобие улыбки.
- А? Кто? Ну да, я и говорю!.. Ох и красавица – вся в бабку свою! – он игриво подмигнул Елизавете Константиновне.
Кира выбрыкалась из железных объятий:
- Да пустите же! Вы кто? Кто это ещё?!
- Деточка, - мать суматошно заметалась по комнате в процессе бессмысленной суеты по перестановке вазочек и сухоцветов дрожащими руками. – Это – познакомься – Фёдор Аполлинарьевич, бабушкин э-э… Они, собственно, приехали для того, чтобы… э-э…
- Фу ты, Надежда! Чего мыкаешь-то да экаешь? – новый знакомый оглушительно расхохотался и от души, ободряюще хлопнул шелестящую мимо мать по спине. Та икнула и споткнулась. – Мы, Ирочка, с бабушкой твоей, Лизаветой, значиться, Константиновной, женимся сегодня. Во-о-от… Свадьба у нас, как говорится! Специально сюда приехали - к вам, стало быть – чтобы вместе, с родными, отметить. Как полагается! Так что милости просим на торжество! – проорал он, бросая в сторону невесты пламенные взоры.
- Зашибись! - Кира деланно закудахтала, изображая саркастический смех. – Что? Свадьба? Да вы что, серьёзно? Сюр какой-то… Или теперь так принято – посещать ЗАГС перед крематорием?
- Кира! – ужаснулась мать.
Но шумного жениха пассаж будущей родственницы ничуть не смутил – он громко загоготал, держась за бока:
- Перед крематорием! Ха-ха-ха! Ирочка, ох, ты и юмористка! Слышь, Лизавета? Крематорием! Охо-хо-хо! Ага-га-га!..
- Кира! – выкрикнула «юмористка», покраснев от злости. – Неужели трудно запомнить короткое имя из двух слогов? Ки-ра меня зовут! Или даже два слога не помещаются в две извилины гладкого солдафонского мозга?!!
Она отпихнула с дороги офонаревшего жениха – в этот раз даже он не усмотрел в неприкрытом хамстве ничего смешного…
- Бай! – бросила она от входной двери, подхватывая с полки «Праду» крокодиловой кожи. – Смотрите, молодожёны, не целуйтесь в засос! Минздрав предупреждает: есть вероятность подавиться вставной челюстью! – она сделала ручкой и выпорхнула на площадку.
Мать посеменила следом, к дверям лифта:
- Кирочка, так ты придёшь на… торжество?
- Боже упаси! Этот пенсионерский разврат – без меня, пожалуйста!..
Двери лифта мягко чпокнули, соприкоснувшись, и кабина поплыла вниз, унося сверкающий, унифицированный, трендовый образ непокорной дочери.
Тяжело вздохнув, Надя Волошкина покачала головой. И тут же, навострив уши, скользнула к соседской двери – хмыкнула удовлетворённо, прислушиваясь к бушующему за ней супружескому скандалу…
«Ну надо же! – искренне возмутилась она, с наслаждением внимая. – Как она его кроет по матушке… Какая невыдержанность, невоспитанность – ужас!»
Удовлетворившись, поспешила к себе.
Фёдор Аполлинарьевич по-прежнему растерянно стоял в дверях между прихожей и гостиной.
- Лизонька, - его круглое простое лицо от огорчения сползло на ворот клетчатой рубашки. – Что случилось? Я чего-то не знаю? Что-то не так сделал?
- Ох, Федя… - Елизавета Константиновна задумчиво перезарядила янтарный мундштук, уронив окурок в вазочку с печеньями. – Случилось… И уже достаточно давно.
- Кирочка такая своенравная девочка, - зашелестела за плечом отставного военного подоспевшая хозяйка квартиры. – С ней иногда непросто, конечно… Но вы должны понять! Это всё плоды трудного детства, всё-таки без отца росла… Погиб Андрюшенька рано. И жили мы небогато – лишнего платьица, колготочек не могла я доченьке позволить, знаете ли…
- Что ты плетёшь? - бабка поморщилась. – По-твоему выходит, что это отсутствие лишних колготочек превратило девчонку в пустое, разнузданное существо без тормозов?
- Ну прям уж, Лизавета Константиновна!.. Прям уж без тормозов… Да, девочка бывает иногда вспыльчива, раздражительна, но это, должно быть, оттого, что работает много – на ней такая ответственность, такая ответственность! И это в её-то годы! Сами видите, как много она достигла в жизни. А для этого такие нервы нужны – подумать страшно… Постарайтесь её понять, Лизавета Константиновна, и… поддержать. Вот именно – поддержать! – она, поджав губы, извлекла окурок из печенья. – А не провоцировать, как обычно вы делаете! Каждый раз у ребёнка нервный срыв… Чего
