как минимум несколько человек выполняли роль носильщиков, но так как теперь он собирался спускаться один — нести весь этот груз было уже его задачей. Идти налегке — не вариант. Все-таки зеленые зоны, в которых можно было найти неотравленную еду и воду, располагались лишь через десять этажей.
— Ошибаетесь, — спокойно отвечал Амир. — Это мы с вами зациклились на мысли «подняться, подняться, подняться». И ради чего мы это делаем?
Окружающие молчали. Их лица все еще казались удивленными, но отнюдь не из-за того, что им припоминали собственную одержимость. Скорее они были удивлены тому, что Амир настолько решительно хотел покинуть их.
Ощутив на себе все эти растерянные взгляды, Амир выпрямился и устало вздохнул. Он намеренно оглянулся и посмотрел на людей, которых еще недавно называл своими товарищами. Правда, теперь у него даже язык не поворачивался их так назвать — слишком отрешёнными и осуждающими были их взгляды.
Не многие из тех, кто сейчас окружал Амира, начинали свое покорение башни вместе с ним. Красные зоны были настолько опасными, что буквально каждый поход на новый десяток заканчивался гибелью того или иного человека. Новеньких они подбирали в зеленых зонах. Порой это были местные, которые родились в башне от других авантюристов, а порой просто неудачники, оставленные позади своей командой.
— Разве у всех нас не было семей? — взволнованно спрашивал Амир. Поднявшись на ноги, он уверенно выпрямился и снизу-вверх посмотрел на остальных. — Не было своего дома? Так, какого черта мы полезли в башню?
Бородач, в команде считавшийся неформальным лидером, натянуто улыбнулся. Подступив к Амиру, он легко приобнял его за плечи и успокаивающе заговорил:
— Я понял-понял… Друг мой, на тебя просто нахлынула тоска. Ничего, такое со всеми бывает.
— Хаг, — гробовым тоном позвал Амир, намеренно убирая руку мужчины со своих плеч, — что сейчас с твоей женой?
— Моей женой? — удивленно переспросил Хаг. — У меня нет жены.
— А дети тогда откуда?
Повисла тишина. Казалось, Хаг, которому задали этот вопрос, впал в ступор. По его исказившемуся лицу сразу стало понятно, что логическая цепочка в его голове все никак не могла замкнуться. Он вроде и хотел мгновенно ответить, но вроде и не понимал, что на такое отвечать.
В какой-то момент, снова улыбнувшись, Хаг непринужденно спросил:
— Какие дети?
Этот вопрос окончательно ужаснул Амира. В голове просто не укладывалась мысль о том, как можно было забыть своих детей. Как человек, который с такой гордостью рассказывал про них, мог вообще задать такой глупый вопрос?
— Ты издеваешься? — отступив на несколько шагов, Амир напрягся. — Еще недавно ты у озера рассказывал мне про своих сорванцов и жену, а теперь ни тех, ни других не помнишь?
Хаг молчал и смотрел на товарища уже как на полного идиота. Казалось, в этой компании именно Амир был тем ненормальным, который зря поднимал шум и панику.
И четко чувствуя на себе все эти недовольные взгляды, Амир оглянулся к окружающим и во весь голос спросил:
— А вы? Разве вы не хотите вернуться к семьям?
Товарищи начали переглядываться. Все от мала до велика — и молодые, и пожилые, и бывалые авантюристы, и простые жители башни разом позабыли обо всем.
— К каким семьям? — прозвучал удивленный вопрос из толпы, и это стало для Амира последней каплей. Неосознанно схватившись за медальон на своей шее, он глубоко вздохнул и снова отступил на шаг.
«Почему они так внезапно забыли все? — спешно размышлял Амир. — В прошлом мы не раз вспоминали наших родных, и никто ничего не забывал. Неужели дело в том, как далеко мы забрались?»
Задумываясь о самых странных причинах подобного влияния на сознание, Амир невольно стал оглядываться по сторонам. Теперь его настораживало буквально все в округе. Даже сам зеленый этаж, который по своей природе должен был быть безопасным, для него превратился в какое-то мистическое место. В красных зонах подобного можно было ожидать — там буквально все живое хотело тебя убить. От растений, которые выпускали дурманящий дым, до животных, которые одной царапиной могли подчинить себе твой разум.
«Дело в высоте или в конкретном этаже? Когда мы перестали вспоминать прошлое? И почему только я сейчас так четко осознаю, что что-то пошло не так».
От волнения Амир сжимал медальон в своих руках все крепче. Окружающие что-то говорили, но в потоке мыслей их слова звучали неразборчиво. Куда важнее сейчас было не отвечать, а осознать в чем был подвох — где скрывалась опасность. Внезапно в голову будто что-то ударило.
Амир, опустив взгляд, разжал свою ладонь и посмотрел на потертый металлический медальон. Внутри него находилась миниатюрная картина с изображением всей его семьи — женой, тремя детьми и им самим десять лет назад. Подобные изображения были той еще редкостью. Не каждый мог позволить себе услуги художника, и уж точно не многие могли позволить себе услуги того, кто мог рисовать на столь маленьких объектах. Из всех, кто поднимался выше, лишь Амир сумел сохранить частичку своего прошлого.
«Все ясно, — подумал Амир, заправляя медальон обратно под одежды. — У них не осталось ни фотографий, ни каких-либо оберегов, напоминающих о семьях. Когда пропало все то, что связывало их с прошлым, забыть его оказалось легче. Плюс время, которое мы провели здесь… Сколько мы забирались на башню? Десять лет?»
Снова опустив взгляд на лица товарищей, Амир заметил с каким отвращением они на него смотрели. Еще никогда в жизни они не выглядели так. В прошлом, даже когда он глупил, затаскивал их в особенно опасные места и рисковал жизнями всей группы — даже при всем этом никто не смотрел на него с таким сомнением. И именно эти взгляды дали окончательно понять:
«Что бы я им сейчас не сказал, слушать они меня не станут».
Глубоко вздохнув, Амир развернулся. Теперь решение было принято окончательно. Он снова сел рядом с сумкой и стремительно, еще быстрее, чем раньше, стал складывать в нее все остатки своих вещей.
— Амир, одумайся! — продолжал тот же голос Хага. — Мы с таким трудом добрались до этого этажа.
— Ничего, спускаться будет легче.
— Но ты будешь совсем один!
Амир ничего на это не ответил. Он лишь быстро потянулся за аптечкой, лежавшей дальше всего, как почувствовал резкую боль в плече. Не зажитая рана напомнила о себе даже слишком хорошо. Рука Амира повисла плетью, а сам он жалобно стиснул зубы, пытаясь сдержать выкрик.
— Ты даже раны не залечил! — подхватил кто-то из толпы. — Ведешь себя как ума лишенный. Что это за наваждение?
Амир от этого лишь недовольно шикнул.
