птицы. На груди несчастных подонок оставлял странные послания: «Горын», «Крот», «Запал», «Шаман».
Правда, у других жертв надписей не было, их объединяла с остальными лишь крайняя жестокость, с которой они были лишены жизни. Такие тела обычно находили по одному в месяц и всегда в городском парке.
«Гатчинский мясник» орудовал уже пять месяцев, однако в последнее время, словно с цепи сорвался! Четыре трупа за девять дней – это было крайне серьезно! Но хуже всего было то, что преступник словно испарялся с мест преступлений – оперативные группы ровным счетом ничего не находили, свидетелей не было, а служебные собаки, с помощью которых пытались отыскать след, только скулили и наотрез отказывались куда-либо вести людей. Создавалось впечатление, что животные были сильно напуганы.
Показания таджика-нелегала о «Шайтане с когтями» к официальному делу, разумеется, добавлены не были – об этом майор узнал от знакомого следователя прокуратуры. Правда в руке одной из жертв нашли клок собачьей шерсти, но ведь не собака же их всех убивала?
Дело «Гатчинского мясника» переросло у Кривозуба из служебного в личное после того, как позапрошлым утром было обнаружено изуродованное тело сержанта Одинцова, ставшего девятой жертвой маньяка. Майору не давала покоя мысль, что мог делать сержант той ночью в промышленной зоне. Его тело нашли распятым на воротах одного из пустых складов. Запястья и голени были пробиты огромными гвоздями, а по всему телу шли глубокие порезы. На груди убитого была надпись: «Шрам», а на спине еще одна – «Неспящие».
Вечером накануне смерти Одинцов позвонил майору и сказал, что нашёл зацепку, но ему нужно всё проверить. А утром его нашли мертвым.
Просидев до полуночи над папкой с делом «Гатчинского мясника», майор решил сделать себе кофе. Спать Кривозубу не хотелось,… он вообще стал плохо спать в последние четыре месяца, а до конца дежурства оставалось ещё целых восемь часов.
Майор включил электрический чайник и полез в стол за кружкой, когда услышал голос дежурного из коридора.
- Куда прёшь?! – громко спросил тот у кого-то. – Я тебя сейчас…
На этом фраза оборвалась и снаружи началась какая-то подозрительная возня. Решив разобраться, в чём дело Кривозуб покинул кабинет.
Подойдя к дежурке, он увидел двух молодых людей в чёрных плащах. Одному на вид было лет семнадцать-восемнадцать, его неровно подстриженные волосы были абсолютно седыми, а от середины лба через правую бровь к скуле тянулся узкий шрам. Второму было не больше шестнадцати, у него было худоватое лицо, коротко стриженные по-спортивному волосы, а нос слегка свёрнут влево.
Седоволосый держал дежурного за волосы, вытащив его голову в окошко, а второй что-то ему говорил, глядя прямо в глаза. Когда он закончил, седой отпустил милиционера.
- Проходите… – сказал сержант лишённым эмоций голосом, садясь на место.
Ночные посетители собрались отправиться дальше по коридору, но встретились взглядом с майором Кривозубом. Теперь милиционер мог рассмотреть их более внимательно.
Седой был высок и слегка сутул, но атлетически сложен. Зелёные глаза смотрели на майора из-под изогнутых бровей цепко и внимательно. На шее поверх футболки на тонкой цепочке висел маленький кулон в форме капельки, больше подходящий женщине, чем мужчине. На ногах у незнакомца были высокие армейские ботинки со стальными полосками на носках и каблуках. Серые джинсы не привлекли внимания майора, зато его заинтересовала верхняя одежда седого: обычный кожаный плащ, с прикреплёнными на уровне ключиц металлическими кольцами, которые позвякивали при ходьбе. С левой стороны напротив груди одежда слегка топорщилась. Опытный глаз милиционера безошибочно распознал рукоять пистолета.
Второй парень был среднего роста, его серые глаза с любопытством разглядывали майора. Незнакомец был полностью закутан в такой же кожаный плащ, на воротнике которого лежал капюшон чёрной ветровки.
Ещё раз скользнув взглядом по седоволосому, майор потянулся к кобуре, висевшей на поясе. Заметив его движение, парень отодвинул левую полу плаща, демонстрируя рукоять огромного револьвера, и сказал:
- Не нужно. Я быстрее.
Говорил он спокойно, но именно этот спокойный, можно сказать холодный голос остановил руку Кривозуба.
- Нам надо с вами поговорить – произнёс второй парень, глядя в пол. – Открывать здесь стрельбу в наши намерения не входит. Если можно, давайте пройдём в ваш кабинет.
Понимая, что слова этих двоих не лишены смысла, майор жестом велел неожиданным посетителям следовать за ним.
- О чём вы хотели поговорить? – спросил он, усаживаясь в кресло.
Парни обошли кабинет по кругу, знаком показав офицеру, что нужно помолчать. Закончив обход, младший подошёл к рабочему столу Кривозуба и, взяв из стаканчика авторучку, написал несколько строк на чистом бланке, а затем развернул лист так, чтобы милиционер смог прочесть:
«Твой кабинет прослушивается. Выйдем на улицу».
Майор понимающе кивнул и встал со своего места. Седой, подойдя к столу, несколько раз стукнул пальцем по раскрытой папке с делом «Гатчинского мясника». Милиционер взял её с собой.
Сойдя с крыльца, седоволосый направился к курилке, его товарищ пошёл рядом, и Кривозубу ничего не оставалось, кроме как проследовать за ними. Втроём они расселись на лавочках. Седой закурил, лязгнув бронзовой зажигалкой, затем, протянув пачку майору, предложил:
- Угощайтесь.
Кривозуб машинально потянулся к сигаретам, но в последний момент отдёрнул руку.
- Спасибо,… я бросил.
Собеседник понимающе хмыкнул и выпустил струю дыма.
- Мы хотим предложить вам помощь в деле с «Гатчинским мясником» – заговорил второй. – Мы располагаем кое-какой информацией, касающейся этого дела…
- Ребята, вы не по адресу. Вам нужно обратиться в генпрокуратуру и дать там показания. Если они действительно
