прежде. Ярость дракона выливалась в этот мир потоком, отчего остальные Бессмертные отступили! Я же стоял на месте, поглощённый увиденным полностью, запоминая каждый удар Трайна и то, что он делает с молотом. По поверхности древка и ударной стороны стали появляться руны, назначение которых мне было решительно непонятно. Лишь три из них я уже знал, ведь те накладывались на всё снаряжение, что ковали воители.
Неожиданно для меня молот начал меняться. Он не изменил своей истинной форме, всё также оставшись грозным на вид, но отличие было в другом. Линии, из которых проглядывалась магма, стремительно зарастали. Они будто затягивались, как открытые раны, что ранее кровоточили.
Резко остановившись, Трайн обернулся ко мне, будто чего-то ожидая. Из нашей связи Ауры Мастерства я опять понял его без слов и подошёл. Каждый шаг давался с трудом, а жар от Дагахара нарастал. Я будто бы преодолевал какую-то невидимую глазу границу, за которой начиналось натуральное адское пекло!
Ещё три Барьера Льда, но они спасали с трудом. Энергия утекала стремительными темпами.
Я дошёл. Тяжело дыша, чувствуя, как лёгкие буквально горят от жара, но дошёл. А затем без слов вытянул руку над молотом и прикрыл глаза.
Океан внутри меня взбурлил. Тихая водная гладь задрожала, а затем начался шторм! Твари внутри него попрятались в страхе, забиваясь в самые дальние углы, а Нельтар, Бедствие Зарзии и Королевская Мантикора взревели так, как никогда прежде!
Стоило открыть полыхающие огнём глаза, и золотое пламя души вырвалось потоком из моей руки. Оно объяло Дагахара, заключило его в своеобразный кокон, а Трайн ударил! Ударил со всей мощью, отчего мои внутренности будто в бетономешалку закинули и врубили ту на полную мощь! Отголоски этой силы проникли даже в мою душу, отчего шторм усилился в разы! Я чувствовал на периферии сознания, как заворочался спящий Краз-Ан-Гор, ведь ударная волна дошла даже до него!
Ещё удар, и пламя моей души проникло в молот. Трайн будто вковывал его в структуру Дагахара, создавая связь, что была в разы прочнее той, какая была у меня со Славиком, Гримлоком и Изи. Нечто, по степени близости сравнимое с Еленой, но иное. Более монолитное, прочное и неразрушимое.
Дракону это не понравилось, и он обрушил свою ярость на меня. Он боролся, неистово ревел и испускал столь мощные волны гнева, что, будь здесь обычный человек, у него остановилось бы сердце от ужаса.
Но чем дольше мы боролись, чем больше Трайн наносил ударов, тем сильнее менялся Дагахар. Чернота молота исчезала. Словно старая краска, она испарялась с молота, очищая поверхность, что отливала золотом.
Разумеется, происходящее не могло остаться незамеченным. Увлечённый работой, я краем глаза увидел Агареса, стоявшего в дверях кузни, но не посмевшего переступить её порог. Генерал привалился плечом к косяку, скрестил руки на груди и улыбался.
Вспыхнула последняя руна, завершая цепочку. Почему последняя? Я не знал, но чувствовал через Ауру Мастерства, что это именно так. Работа почти закончена, требовался лишь последний шаг. Трайн замер с молотом в руке и опустил его, кивнув.
Я усилил напор, окончательно побеждая душу столь сильного дракона, как Дагахар.
Всё закончилось в один миг. Пламя моей души исчезло, вся кузня перестала дрожать, а исходящий волнами жара золотой молот лежал на наковальне.
Но это ещё не всё. Нужно завершить начатое.
Я взял молот двумя руками, чувствуя, что тот стал тяжелее, но не было никакого обжигающего жара. Только холодная сталь, что не поддавалось логике.
— С Кодексом в сердце… — прошептали мои губы.
Стелла в моей душе ощутимо дрогнула. На ударной поверхности молота в чистом от рун месте проявился знак Охотников. Меня услышали…
— С Кодексом в душе!!!
С оглушительным рёвом я поднял молот над головой, и тот вспыхнул золотым пламенем. Столь яростным, столь обжигающим, и столь же прекрасным!
«Теперь это оружие достойно тебя, Благородный Венатор! — громыхнул Трайн, когда пламя потухло и всё успокоилось. — Оружие, что сокрушит Скверну!»
И я был с ним согласен. Эмиссаров Неназываемого ждёт очень неприятный сюрприз. Я бы даже сказал… смертельный сюрприз!
Глава 2
Идеально.
Именно это слово было в моей голове, пока я осматривал тренировочную площадку и разрушения на ней.
Манекены для отработки ударов в мусорку. Все, начиная от деревянных и заканчивая теми, что были сделаны из Разломного металла. Каждый из них превратился в груду щепок, покорёженной и смятой стали.
Земля вокруг меня, ранее частично покрытая травой, изрыта котлованами. Все в этом месте так и кричало, что здесь произошла натуральная бойня, а не тренировка Охотника.
Разгорячённый до такой степени, что от моего тела валил пар, я начал выполнять каты. Одну за другой, без перерывов и пауз.
Трайн сотворил невероятное чудо, перековав Дагахар. Он сделал то, что удалось лишь одному кузнецу на моей памяти, выковавшему мой золотой молот из прошлой жизни. И ведь примечательно, что тот кузнец тоже был гномом.
Нужно было привыкнуть в новому оружию. Да, наша связь с Дагахаром стала очень прочной. Мы будто были единым целым, но всё равно требовалось обвыкнуться. Тело должно запомнить ту тяжесть, которую с собой нёс молот. Его мощь, выливающуюся в этот мир потоком от единой мысли. Раньше мне приходилось прикладывать усилие, чтобы задействовать Дагахар, попутно напитывая его энергией, но не теперь… Теперь он сам стал частью меня, отчего наша синхронизация выросла с каких-то пятидесяти процентов до сотни, если провести аналогию.
Разумеется, моя тренировка привлекла внимание. Грохот и шум стоял такой, что его, скорее всего, было слышно не только в поместье, но и на почтительном расстоянии от него.
Первой посмотреть, что здесь происходит, примчалась Елена. И не одна, а с парочкой мини-медведей, с которыми игралась неподалёку от меня. Мелкой было интересно, чем я занимаюсь, но отвлекать она меня не стала, просто оставшись рядом.
Вслед за ней примчались А’тар с Генералом и Яриком. И пока я разрушал тренировочную площадку, наставники комментировали и отвечали на все вопросы, которые задавал их ученик. А задавал он их много, буквально пожирая меня глазами и почти не моргая.
Выполнив последнее движение, после которого от меня разлетелась волна ветра, разметавшая сломанные манекены, я замер. Молот полыхал золотым пламенем, а Дагахар внутри него источал просто убийственную ауру. Он не простил того, что с ним сделали Трайн и я, но его гнев был не столь объёмен. Будто дракон и сам понимал, что его сосуд стал сильнее, а значит, теперь можно сеять
