не хотел верить, что мёртв.
— Боюсь, что сейчас прозвучу довольно банально, но вы, наверное, о чём-то сожалели перед смертью, поэтому не смогли уйти в «другое место».
— Не знаю… Не помню! Не хочу помнить! Это больно! Умме! Аяз! Больно, мне так больно! Почему я не с вами!? — Гуго закричал, закричал так громко, что эхо его крика отразилось по стенам старинных зданий. Он плакал так, как плачет мать над могилой погибшего сына.
Лука не мог вставить ни слова. Он молча подошёл и обнял Гуго, поглаживая его по голове.
Через некоторое время мужчина успокоился, вздохнул и начал говорить, но его выражение лица, его голос словно стали другими, будто перед Лукой стоял другой человек:
— Знаешь, она была так прекрасна… Жизнь на улице, она была такой свободной, счастливой. Я радовал прохожих своей мелодией, они танцевали, улыбались и хлопали, когда я играл. — Гуго улыбнулся, потом взглянул на флейту. — А знакомство с хиппи… Это было самое незабываемое, что случалось в моей жизни. Представляешь, им не нужны были деньги, слава, титул. Они жили ради себя, ради единения с природой, ради того, чтобы жить. Да, они не брезговали и употреблением наркотиков, но, кажется, совсем не портились от этого. Они и мне предлагали, но у меня оказалась непереносимость к подобного рода, развлечениям, — мужчина грустно усмехнулся, — они показали мне, что такое счастье, любовь. Знаешь, а ведь я любил… Её звали Умме. Она была так красива: чёрные волосы до пояса, смуглая кожа, большие карие глаза и ангельская улыбка, которую она мне дарила. Это именно она привела меня в компанию к своим товарищам хиппи. Она спасла меня от одиночества…
— Похоже, вы и в самом деле очень её любили. Но, кажется, ранее вы упоминали ещё одно имя. Аяз… Кто это?
На глазах Гуго навернулись слёзы.
— Это мой сын, мой Аязушка, мой малыш. Пойдем, я покажу тебе кое-что. — мужчина взял Луку за руку и повёл куда-то в глубь острова.
Через пару минут друзья дошли до заброшенной колокольни. Они поднялись наверх, и перед Лукой открылся потрясающий вид на вечернюю Италию. Он слышал вдалеке крики чаек, шум волн. Морской воздух приятно обдувал его своей влажной прохладой, а последние лучи солнца слепили глаза.
Смотря вдаль, Гуго произнёс:
— Знаешь, Аяз был очень слабым, часто болел, слишком часто для годовалого ребёнка. Я где-то слышал, что морской воздух хорошо лечит, поэтому мечтал как-нибудь свозить его на море. Не успел… Помню, что Умме даже сшила ему плюшевую чайку. Он не расставался с ней ни на минуту. Я оставил эту игрушку на его могилке. Зря, наверное. Так хоть что-то осталось бы на память.
— А что случилось с твоей семьёй?
— Наркоторговцы разбушевались. Подумали, раз мы хиппи, то обязательно торгуем наркотиками. А конкурентов эти люди не любят… Вот они и решили нас устранить. Я, я ударился головой о камень, когда упал, пытаясь заступиться за Умме и Аяза. Если бы я тогда не упал… — Гуго прикусил нижнюю губу и снова заплакал.
— Прости, я не должен был спрашивать. — Смотря в пол, сказал Лука.
— Нет, что ты, так приятно когда тебя кто-то слушает.
На лице Гуго появилась слегка грустная, но вместе с тем счастливая улыбка. Он смотрел вдаль, туда, за горизонт, и, наверное, представлял, как где-то там счастливо живут его товарищи, любимая женщина и маленький сын. Он уже не плакал, а просто смотрел на бесконечно переливающиеся волны и уходящее солнце.
Лука прокручивал в голове рассказ своего нового знакомого. Ему и самому захотелось плакать от того, насколько несчастным может быть человек. Он вдруг подумал, что если бы у него была машина времени, то он точно бы смог помочь всем, кто страдает. Он бы точно исправил их судьбы к лучшему, и тогда на земле бы не осталось несчастных людей. Но это невозможно, потому что машину времени ещё не изобрели, а если и изобретут, то никто не захочет заниматься подобной чепухой. Все, скорее всего, будут использовать её в военных целях, чтобы с новым оружием пытаться выигрывать давно проигранные войны, или в политических, чтобы заранее устранять неугодных себе соперников.
— Слушайте, Гуго, а вы не хотели бы поехать со мной, немного отвлечься, увидеть другие страны?
— С тобой, в твою страну? Хах, это было бы интересно, я думаю. Хорошо, тогда покажи мне свой мир! — Гуго протянул Луке руку и приветливо улыбнулся.
— Тогда, давайте пока найдём место, где можно переночевать, а завтра отправимся в путь.
— Я знаю отличное местечко, пойдём — Гуго взял Луку за руку и потянул за собой.
Перед друзьями предстал скромненький одноэтажный дом, на удивление хорошо сохранившийся. Дверь была не заперта, и молодые люди легко вошли. Внутри было несколько комнат, прихожая, столовая и кухня. Стены заросли лозой, потолок блистал разводами, плитка потрескалась, паркет пошёл волнами, обои отошли, а в углу гостиной даже лежала мёртвая ворона.
— Э…. это ты называешь «местечком»? Здесь точно можно переночевать, на меня не обрушится стена или потолок ночью? — Лука с заметным недоверием посмотрел на Гуго.
— Лучше сохранившегося дома ты здесь не найдёшь. Конечно, если его превосходительство считает это место недостойным для своего ночлега, то может спать на улице. — Гуго развёл руками.
— Ладно, ладно, я понял, к чему ты клонишь. Останемся здесь на ночь… — Лука выдохнул.
— Вот и ништяк! — произнёс Гуго с чувством собственного удовлетворения и прямо засиял от радости.
Ночь наступила довольно быстро. На острове, как и прежде, стояла мёртвая тишина.
— Гуго, а вы тоже будете спать?
— Да, а ты думал, что раз я призрак, то совсем не умею спать. Поверь мне, после смерти все потребности остаются, разве что в туалет больше ходить не нужно. Во всём есть свои плюсы.
— Вот как, нам совсем по-другому рассказывали о жизни по ту сторону.
— Ну, так я ещё и не нахожусь «по ту сторону». Эх, ладно, уже довольно поздно, давай ложится спать. Приятных тебе сновидений, друг мой.
— И вам спокойной ночи…
Только Лука успел закрыть глаза, как проснулся от яркого света. Он даже не заметил, как наступило утро. Остров всё также жил своей беззвучной жизнью. Тихо как на кладбище…
— Доброе утро, Лука, как самочувствие?
— Ощущение, словно я не спал вовсе. Голова раскалывается. — Лука едва вылез из спального мешка.
— Это не редкость на этом острове. Я и сам частенько плохо высыпаюсь. Здесь время как будто течёт по-другому.
— Вот как. Стой, а который сейчас час? — Лука посмотрел на часы, было уже 9:30, а
