него нет фильтра.
Видимо, у нас это общее.
Директор объявляет, что настало время для специальной презентации. Дети собираются у входа, Амелия располагается прямо в центре, положив руки на бедра, ожидая, пока все соберутся. Энди неохотно встает сбоку. Это очень не в его характере — быть таким замкнутым, и, хотя он молод, он достаточно хорошо знает, что есть у каждого в этой комнате.
Впрочем, это длится недолго. Амелия отпихивает с дороги других детей, чтобы потянуть Энди за собой.
Один за другим учительница вызывает детей, чтобы они подарили папе сделанную своими руками картинку из макарон, покрытую краской, и сказали несколько слов. Вызывают Амелию, и без сюрпризов, мини-дива проходит на сцену, пока Лекс пробирается сквозь толпу и, наконец, принимает свой подарок.
— Это мой папа. Он красивый и работает в большом здании, где много людей. Когда я вырасту, я хочу кричать на людей по телефону и быть такой же, как он, — ее лицо гордо улыбается всем в толпе.
Я выпускаю свободный смех. Это слишком смешно. Амелия очень непосредственна.
Чарли не обращает внимания на неуместную речь своей дочери, деловито отщелкивая снимок за снимком.
Амелия позирует идеально, рука на бедре, волосы убраны за плечо точно так, как учил ее позировать Эрик.
— Я сверну Эрику шею, — бормочет Чарли себе под нос.
— О, он пытался научить Энди такой же позе, но это длилось две секунды. Внимательность малышей, тебе это нравится.
Лекс с гордостью демонстрирует работы Амелии, прежде чем отойти в сторону. Мы терпеливо ждем, пока назовут имя Энди, и, к счастью, у него замечательный учитель, который с пониманием относится к его обстоятельствам.
— Энди Эванс, — мягко зовет он.
Я наблюдаю за Энди, когда он смотрит на толпу, его глаза расширены от страха. Амелия пробирается сквозь толпу, чтобы встать рядом с Энди и взять его за руку. Несмотря на ее слишком драматичный характер, у них с Энди тесная связь. Амелия всегда прикрывает его спину, и хотя они кузены, их связь тесная, как у братьев и сестер.
Я вижу, как Лекс тоже пробирается сквозь толпу, и наблюдаю, как Амелия что-то шепчет Энди на ухо. Его глаза загораются, когда Лекс опускается на колени и что-то говорит Энди.
С гордостью он вручает Лексу свою работу и крепко обнимает его.
Энди ничего не говорит. Его улыбка стоит тысячи слов.
Чарли изо всех сил старается не заплакать, но ее тушь для ресниц размазалась.
Синяя тушь Мэри Джин похожа на работы, которые Энди приносит домой — красочный дисплей, придающий ей ужасные глаза панды.
Я, ну, я вся в слезах.
Во мне почти не осталось борьбы.
Это моя жизнь.
Пока праздник заканчивается, Амелия и Энди заняты строительными блоками.
— Спасибо, старший брат, — я толкаю его плечом свое.
Он обнимает меня за плечо и притягивает к себе, целуя макушку моих волос: — В любое время.
Я сужаю глаза на него. Конечно, я невысокая, но он — мужчина-гигант.
— Какие планы на сегодня? — спрашивает он.
— Сегодня днем у меня встреча с покупателем. Кроме этого, ничего особенного.
Это ложь. У меня полно дел. То, что Лексу знать не обязательно.
— Так кто будет нянькой, мама Эванс? — усмехается Лекс.
Мы все трое поворачиваемся, чтобы посмотреть на Мэри Джин. Она совсем забыла о мистере Луго и стоит рядом с другим мужчиной, намного моложе ее. Похоже, он наслаждается вниманием, а ее кокетливая улыбка и всклокоченные волосы вызывают у него легкое раздражение. Это похоже на автомобильную аварию — вы должны отвернуться, но хотите увидеть, чем все закончится.
— Определенно не ты. Я не хочу повторения того, что было на втором дне рождения Энди, — Чарли быстро напоминает Лексу, — Ты свободна на обед, Адриана?
Чарли отвлекается на то, что Лекс обхватывает ее за талию.
— Снимите комнату, ребята. Сухое соитие на публике неприемлемо, — простонала я.
Честно говоря, иногда с ними так неприятно находиться рядом. Можно подумать, что мой брат — подросток.
— Я снимаю комнату в одиночестве, так как у меня есть два самых больших хуя, которые только есть на этой земле, — жалуется Лекс.
— Правдивая история, — Чарли смеется, — Итак, обед?
— Ага. Я только попрощаюсь с Энди.
Я подхожу к тому месту, где Энди играет с другом: — Эй, пух-медвежонок, мама сейчас пойдет на работу.
Он перестает играть с блоками и снова прижимается ко мне. Это длится недолго, так как Амелия трогает меня за плечо.
— Тетя Ри-ана, посмотри на мой мяч. Энди, пойдем играть со мной в мяч?
— Ты хочешь поиграть с Амелией? — шепчу я на ухо Энди. Он слегка кивает.
Амелия тянет Энди за собой, не давая ему выбора, кроме как последовать за ней. Я смотрю, как они уходят, пока Энди не останавливается и не бежит обратно ко мне, словно что-то забыв.
Его большие голубые глаза смотрят на меня, и я знаю этот взгляд. Я видела его несколько раз. Это взгляд, который заставляет мое сердце биться ненормально, потому что слова, которые он собирается сказать, — это слова, которые останутся со мной на очень долгое время, если не навсегда.
— Мама, папе пришлось остаться на работе. Небеса снова были очень заняты.
Мое сердце погружается в темную бездну, разбиваясь во все стороны, когда реальность его слов ложится тяжелым грузом на мой разум.
— Да, Энди, очень занят, — отвечаю я, отодвигая прядь волос, закрывающую его лицо.
Он убегает, а я с тяжелым сердцем иду к выходу, оставляя своего ребенка позади.
Вторая глава
В одиночестве в ресторане, ожидая Эрика и Чарли, я пытаюсь занять себя игрой в Candy Crush. Это худшая игра на свете, уже около двух месяцев я пытаюсь пройти один и тот же уровень. Я проклинаю Рокки за то, что он послал мне этот чертов запрос через социальные сети, вызвав эту нелепую одержимость.
Десять минут спустя Эрик и Чарли все еще не пришли. Я бросаю свой телефон на стол в расстройстве, скрещивая руки в нетерпеливом ожидании.
Ненавижу опоздания.
Это время в одиночестве не идет мне на пользу, сегодняшние события оставили меня в самом тяжелом состоянии. Это первая из многих вех, которые Энди будет отмечать без Элайджи. Выпускной, свадьба — список можно продолжать бесконечно.
Я до сих пор вспоминаю его крещение, просьбу моих родителей, чтобы Энди не жил в «лимбе», если что-то случится. Затем последовали его первые шаги, первый день рождения. Каждый из этих моментов приносил боль и радость, и все они
