книга эта по своему содержанию многоаспектна и многопланова. В ней обнаруживаются несколько уровней глубины и планов рассмотрения – как эксплицитно выраженных, так и содержащихся в данной книге имплицитно. В центре внимания «Философии имени» А.Ф. Лосева находятся два тесно связанных вопроса. Первый и центральный – имя и вещь (предметная сущность, сущность, предмет, бытие). Второй вопрос – имя и знание. Объединение их в рамках одного пространства рассуждения для философа, разделяющего принцип тождества бытия и мышления, не вызывает непонимания.2.1.1. Основные планы рассмотрения. Имя и вещь.
Наибольшую сложность для интерпретации представляет вопрос о соотношении имени и вещи, в рамках которого в книге рассматриваются две темы, открыто провозглашаемые и отмечаемые в тексте самим автором. Первая тема связана с именем и касается того, чтó есть «имя само по себе», как оно «действует и проявляется и в мире, и вне мира» и каковы уже «частичные его проявления и действия», которые в состоянии изучать эмпирическая наука [Лосев 2016: 176]. Вторая тема связана с миром в его ономатологической проекции, о чем автор прямо заявляет: «И вот рассмотреть его (т.е. мир. – В.П.) как имя я и дерзаю в этой книге» [Там же: 41].
Возникает вопрос, как проблематизируются данные темы в «Философии имени» и каким образом они связаны между собой на глубинном уровне развертывания смыслового содержания данной книги. В работе «Диалектика художественной формы» А.Ф. Лосев, объясняя замысел своей «Философии имени», сводит содержание этой книги к развертыванию и обоснованию следующих трех тезисов.
Тезис 1. Имя не есть звук, но сама вещь, данная в разуме. Отметим, что вещь на философском языке А.Ф. Лосева, как и у В.С. Соловьева, есть общее название для ее «разновидностей» – Божества, мира и человека [Лосев 1990б: 152].
Тезис 2. Имя есть энергия сущности вещи и, следовательно, несет на себе все функции вещи (интеллигентные, мифологические и личностные).
Тезис 3. Только при таком понимании имени и возможно обоснование общения субъекта с объектом.
Действительно, рассуждает А.Ф. Лосев, если принять предположение, что имя есть только звук, т.е., иначе, звук, независимый от вещи («звук существует сам по себе, а вещь – сама по себе»), то в этом случае, сколько бы ни произносили данные звуки, они никуда не выйдут за пределы субъекта. Если же имя воистину нечто обозначает, то это означает, что по имени мы «узнаем» и сами вещи, что, в свою очередь, становится возможным только в случае, когда в имени воистину имеется «нечто от вещи», и притом «не нечто вообще», но нечто, существенное для вещи. В противном случае, было бы невозможно узнать, что имеется в виду какая-либо определенная вещь – именно та вещь, а не эта [Лосев 1995: 191 – 192].
Если, далее, имя каким-либо образом содержит в себе вещь, замечает Лосев, то в этом случае оно должно будет иметь в себе и соответствующую структуру вещи, т.е. «быть в этом смысле самой вещью» [Там же: 192]. Естественно, что имя не является вещью в смысле субстанции. Как субстанция, вещь пребывает вне своего имени. Однако имя есть сама вещь в умном смысле, т.е. оно есть вещь как смысл вещи. Сказанное А.Ф. Лосев резюмирует в виде следующей итоговой формулы:
«если имя есть сама вещь, то вещь сама по себе – не имя» [Там же].
Данный вывод можно обосновать, по Лосеву, с помощью двух диалектических антиномико-синтетических процедур. А именно: путем «выведения имени из самой вещи» и «нахождения именной структуры в сущности самой вещи» [Там же]. Это открывало перед автором два мыслительных хода, которые он и осуществил в своей «Философии имени». Один ход шел от имени и заключался в рассмотрении имени как вещи. Другой – шел от вещи и состоял в отождествлении вещи с именем.
Имя как вещь. Диалектическое рассуждение «от имени» воспроизводит логику исторического имяславия. А.Ф. Лосев на философском языке провозглашает и обосновывает в «Философии имени» основные пункты программы исторического имяславия.
Пункт 1. Выводимая им формула «имя есть вещь как смысл вещи» (или «сама вещь в умном смысле») есть уточненный философский аналог исходной мистической формулы «Имя Божие есть Бог», восходящей к формулировке св. Иоанна Кронштадтского.
Пункт 2. Формула-антиномия «имя есть сама вещь, но вещь сама по себе (т.е. как субстанция. – В.П.) не имя» представляет собой философский аналог развернутой мистической формулы исторического имяславия «Имя Божие есть Бог, хотя Бог и не есть Его имя» на основе диалектики тождества и различия вещи и имени. А также варианта этой формулы «хотя имя и есть сущность, сущность – не имя», получаемого при сведении вещи к сущности [Лосев 1993б: 196].
Пункт 3. Тезис о том, что в имени самым важным является то, что оно является энергией сущности вещи (или кратко «имя – энергия сущности вещи»), представляет собой философский аналог богословского варианта формулы имяславия: «Имя Божие есть энергия сущности Божией». Или, при сведении вещи к сущности, а имени – к энергии сущности, получается полный вариант этой последней формулы:
«…если энергия сущности есть сама сущность, то сущность не есть энергия сущности» [Лосев 2016: 185].
В связи со сказанным, отметим два уточнения, которые сделал А.Ф. Лосев для обоснования и истолкования позиции имяславия в Афонском споре. Первое уточнение связано с введением понятия «умного смысла». В «Философии имени» он прямо утверждает:
«…умное имя предмета и есть сам предмет в аспекте понятности и явленности, – независимо от того, где, когда и как он фактически понимается и является» [Там же: 169].
В переводе с философского языка данной формулы на мистический язык богословия и при ее расширении до антиномии, можно вывести формулу, которая наиболее адекватно передает позицию имяславия:
«Имя Божие как энергия сущности Божией есть в умном смысле Сам Бог, хотя Бог
