– Наконец-то! – облегченно воскликнул участковый. – Прибыли…
И пошел встречать коллег.
Они выходили из машины полусонные, мятые – жеваные, явно после бессонной ночи. Мужчина с чемоданчиком, похоже, эксперт, женщина в дубленке и ушанке, скорее всего – следователь, и молодой человек с кофром – очевидно, фотограф. Каждый из них, здороваясь, пожал руку участковому, и женщина спросила:
– Кого убили-то?
– Дворника, – ответил участковый. – Если судить по куртке…
Въезд во двор перекрыли, по периметру, от дерева к дереву протянули желто-красную ленту, отчего незамысловатый, по-зимнему обнаженный сквер стал казаться еще более жалким. В центре огороженного пространства лежал человек в оранжевой куртке дворника…
Марина все еще стояла внутри оцепления, рядом с убитым. Она заметила, что застреленный был молод и хорош собой. Чисто выбритое лицо, огромные удивленные глаза, серо-голубые, как цвет предрассветного неба. Под несвежей красной ветровкой скрывалась дорогая адидасовская куртка. Эксперт расстегнул ее, чтобы осмотреть раны, и Марина увидела, что и рубашка на дворнике была тоже не из простых – от Хьюго Босса, такие же этикетки, пришитые на видных местах, обнаружились на черной майке и черных трусах. Тело убитого сохраняло следы загара, и темные аккуратные раны от пуль казались совершенно безобидными, не способными нанести вред.
«Тренированный… Загорал в солярии… – отметила Марина. – Странно, разве дворники могут себе это позволить?»
Стало совсем светло. Марина подняла голову: во всех домах, окружающих дворик, светились окна. Она видела силуэты людей, разглядывающих то, что происходило внизу. «Любопытных множество, только вряд ли кто заметил что-нибудь важное», – решила она. Все это странным образом напомнило ей римский Колизей, она представила себе зрителей, наблюдающих из лож, расположенных на разных уровнях, за событиями, происходящими на арене. А там – убийство, как сейчас… Вернее, его последний, заключительный акт…
«Необычный какой-то дворник, – продолжала размышлять Марина. – Вряд ли смерть связана с его профессиональной деятельностью…» Избитый штамп заставил ее улыбнуться.
– Чему это вы улыбаетесь? – поинтересовался участковый.
– Обычно говорят, что убийство скорее всего связано с профессиональной деятельностью убитого… Так можно сказать о бизнесмене, политике, о бандите даже… Но о дворнике? За что можно убить дворника?
– Понятия не имею… – буркнул милиционер. – Но его расстреляли в упор, и к тому же использовали глушитель…
– Вот именно! – сказала Марина. – Похоже на заказное убийство… Но заказное убийство дворника – это же абсурд!
– Абсурд – не абсурд, но вам здесь не место! – спохватился участковый. – Вы свободны, покиньте место преступления…
Марина медленно пошла к своему подъезду.
Оперативная группа еще не уехала. «Надо бы подойти, – подумала Марина. – Представиться, расспросить…» Но времени не было, в десять у нее была назначена встреча в редакции. Важная встреча, отменить которую она не могла…
Уже у дверей она встретила соседку с верхнего этажа, которая знала все и обо всех. Она мило поздоровалась с Мариной и, вздохнув, сказала:
– Жалко Павлика…
– Павлика? – переспросила Марина. – Какого Павлика?
– Дворника звали Павлом, – сообщила соседка. – Павел Ершов – гордость нашего домоуправления…
– Что вы говорите! – поразилась Марина. – А я и не знала…
– Откуда вам знать… – не без ехидства заметила дама. – Мы и соседей-то своих не знаем! А уж дворники для нас все на одно лицо…
Женщина демонстративно отвернулась и, размахивая хозяйственной сумкой, пошла к арке, ведущей на улицу.
«Павел Ершов… Павел Ершов… Где-то я слышала это имя, – подумала Марина, поднимаясь по лестнице к лифту. – Но вроде бы у меня не было знакомых дворников…»
Глава 3
Марина все-таки опоздала – не намного, минут на десять. Николай Андреевич Серегин ждал ее в холле возле поста охраны, ему не разрешили подняться наверх, хотя Марина и заказала пропуск. «Вот придет ваша Исаева, тогда и вас пропустим», – без каких-либо церемоний объяснил ему охранник, который смотрел новости по телевизору. Марина знала местные нравы и понимала, почему Серегин выглядит не просто раздосадованным, но и униженным ожиданием.
– Извините, Николай Андреевич, – сказала она, на ходу расстегивая дубленку. – Задержалась не по своей воле… У нас во дворе случилось убийство, допросы, то да се…
Она говорила торопливо, словно хотела поскорее закрыть эту тему.
– Кого убили-то, Марина Петровна? – поинтересовался охранник.
– Дворника… Убили дворника… Расстреляли в упор, можете себе представить?
Охранник удивленно покачал головой:
– Надо же! И до дворников добрались… С них-то что взять?
Но Марина не слушала его. Подхватив Николая Андреевича под руку, она торопливо вбежала в лифт.
Марина не знала, что привело к ней ее старого приятеля, по телефону он не стал ничего ей рассказывать, заметил только, что проблемы у него серьезные и он не может откладывать встречу. Марина внесла изменения в свой расписанный по минутам день, перенесла редакционную оперативку и попросила секретаря предупредить тех, с кем она уже договорилась о встрече, прийти попозже, ближе к вечеру.
Николая Андреевича Марина знала еще в те времена, когда она руководила объединенной редакцией нескольких советских журналов мод – теперь ей порой кажется, что это было в какой-то другой и не ее жизни. Молодой выпускник первых в стране Высших курсов топ-менеджеров был назначен директором одного из московских домов моды в период, когда замечательные ельцинские реформы еще только начинались. Серегинский Дом моды – тогда он назывался «Тенденции» и являлся государственной собственностью – незадолго до этого получил дополнительное помещение, где предполагалось разместить демонстрационный зал и небольшой фирменный магазин. Помнится, она позвонила Николаю Андреевичу, чтобы поздравить его с назначением, а он в отчаянии сказал: «Приезжайте, мне срочно нужна ваша помощь…»
Она приехала. Серегин показал ей бумаги, по которым выходило, что его Дом моды ограблен: новое помещение со всем оборудованием, деньги на счете, запасы тканей и материалов, даже последняя коллекция одежды ему не принадлежали! Директриса, работавшая здесь до его прихода, вместе с главным бухгалтером создали еще одно – как бы дочернее предприятие и передали ему все средства и фонды серегинского Дома моды. Оформив документы о передаче, дав права на независимое ведение дел, шустрые дамочки ушли руководить новым Домом моды, который многозначительно назвали «Кремлевские куранты», и вскоре приступили к его приватизации.
Серегин с негодованием пытался восстановить справедливость и вернуть государству его собственность. Он поднял на ноги прессу, подал иск в арбитраж, пошел жаловаться в министерство, которое назначило его на эту должность. Однако несколько заметок в газете ничего не могли изменить. Министерское начальство явно было в курсе, а возможно, и в доле, и предпочло не вмешиваться. Серегину на всякий случай объяснили, что все сделано по закону – закону о приватизации, и если он не хочет прослыть ретроградом, пусть довольствуется тем, что имеет. Серегин продолжал бороться. Он пробился в Совет министров, на одном из заседаний продемонстрировал схему, которой пользуются руководители предприятий, чтобы в ходе приватизации государственную собственность сделать своим личным имуществом… Его с интересом выслушали и объяснили, что министерство в ближайшее время будет расформировано, так что не имеет никакого смысла искать виноватых – министерские чиновники и так скоро окажутся на улице. Новость Серегина не утешила, но оставались надежды на арбитраж.
