Она отвернулась быстрее, чем я успеть вытереть ее слезы.
– Глава У зовет тебя.
Она кивнула, все еще прячась от меня.
Я вышел. Ночной воздух непривычно давил на грудь. Я знал: нам всем трудно пережить эту ночь. Я мог только представить, сколько еще таких тягостных ночей ждало нас впереди. И все же – нет, представить я тоже не мог.
Я услышал шаги и обернулся: увидев меня, она замерла, будто от одного моего вида дыхание ветра становилось холоднее. В ту минуту мне хотелось лишь одного – взять ее руку и сказать, что я знаю, как ей тяжело. Сказать, что мы должны это пережить. Вместе. Я хотел пообещать ей, что мы обязательно выдержим. Но я лишь молча повел Минчжу к ее отцу.
Она держалась. Она не плакала. Только ее голос пеплом оседал на сердце, она шептала отцу:
– Мой дом там, где ты.
Ее дом был объят пламенем.
– Я слишком слаб. Сейчас я не могу защитить тебя.
– Я сама буду защищать тебя!
Я знал, что она не захочет оставаться здесь. Я знал, что она не захочет так внезапно стать моей женой. Знал, что не так должна была решиться ее судьба. Но ничего не мог поделать с тем, что уже произошло. Я мог лишь попытаться защитить ее.
– Я хочу, чтобы ты стала женой Бай Сину. Не противься, только Дворцу Лотоса я могу доверить тебя.
– Отец…
Она не слушала, она убежала.
– Я не стану заставлять ее. Она только потеряла мать.
Глава У тяжело опустился на постель.
– Позвольте мне поговорить с ней!
Отец кивнул, тяжело вздыхая.
3
Я знал, куда она побежит. У нее были любимые места во Дворце Безмятежности. Тайники, куда она уносила свои обиды и раны. В детстве она часто пряталась под мостом у пруда Лунной Зари. В пять лет – когда я подарил ей длинную кисть вместо сладостей, в семь – из-за того, что мой фонарь на Юаньсяоцзе[5] был красивее ее. Сегодня она тоже забилась туда, будто тень моста могла защитить от грядущего хаоса.
– Сейчас не время прятаться. Твой отец может положиться только на тебя, ты не должна отказывать ему и причинять еще больше беспокойства.
Я знал ее: стоит протянуть руку, и она убежит. Я должен был убедить ее. По-другому.
– Сейчас твой дядя взял власть над всем Учением Ворона. Твой брат у него, и только наши воины могут дать ему отпор. Но мы не можем так просто вмешиваться в борьбу за власть в твоем Учении. Поэтому твой отец хочет, чтобы ты стала частью семьи Бай. Твой отец потерял много сил, и вряд ли он когда-нибудь сможет полностью оправиться от ран. Сейчас мы не можем медлить. Либо однажды твой дядя утопит в крови нас всех.
Я был честен, я не врал ей. Она должна была знать. У нас не было времени отворачиваться от правды.
– Если мы начнем действовать сейчас, у нас появится шанс вернуть все на свои места малой кровью.
Я хотел сказать ей, что мне жаль. Все должно было произойти не так. Но я не успел найти нужных слов, она решилась первой.
– Как вы спасете моего брата?
Наши сожаления ничего не значили. И не было времени сожалеть. Она просила не сожалений, а правды.
– У Баолин прислал гонца, завтра он будет готов обменять твоего брата на меч Трехлапого Ворона.
– Вы отдадите меч?
– Меч нельзя отдавать ему, разве ты не знаешь? Меч твоего отца – символ власти Главы, только сила этого меча может открыть вход в Запретные Залы Ворона. Мой отец спрячет его в Павильоне Ледяных Стрел.
– Тогда как вы спасете Синфу?
– Мы застанем У Баолина врасплох.
– А если он не придет сам? Пошлет других?
– Придет. Он не позволит никому другому коснуться меча.
– Хорошо, я сделаю все что нужно.
Я наконец мог подойти к ней так, чтобы она не убежала дальше, глубже, куда-то, где будет еще холоднее.
Я хотел ей сказать так много, но из всех слов нашлись лишь эти:
– Не бойся.
Я ошибся, ее глаза вновь смотрели как стеклянные, но все же она взяла мою руку.
– Я не боюсь.
4
Наши красные наряды были нам велики. Слишком быстро, слишком рано. На секунду я почувствовал сомнение. Я не должен заставлять ее проходить через это.
– Я рад, что у меня благородный сын.
Отец застал меня врасплох. Он думал, что я решился на это ради него и Учения. Он думал, что я защищаю его. Я не был так благороден. Я не был так благороден, как он – великий воин, превыше всего ставящий правду. Я видел, что одной правды будет недостаточно.
Когда тетя Цзюань подвела ко мне Минчжу, я больше не сомневался.
Брачное вино обожгло горло, но показалось мне сладким. Если бы я мог, я бы выпил его за нее.
Минчжу с трудом держалась. Эта ноша была слишком тяжела, но она несла ее, не прося о помощи. Я хотел сказать ей, что не дам ей упасть. Я хотел сказать ей, что она может опереться на меня. Я не сказал. Я просто подал ей руку. Я просто пытался защитить ее от ветра и острых камней. Я просто хотел, чтобы она была в безопасности. Я хотел, чтобы она уснула и проснулась уже к нашему возвращению. Я хотел прийти к ней со счастливыми вестями. И потом, может быть, потом я сказал бы ей все, что хотел.
– Ни о чем не беспокойся, ты должна отдохнуть.
Она сидела неподвижно. Я был не уверен, что она расслышала меня.
– Чжу-эр.
Она кивнула, и ее убор все же не удержался. Я не хотел открывать ее лицо в ту странную темную ночь. Я хотел сделать это потом, сделать это как подобает, когда она станет старше, когда ее глаза вновь обретут цвет, когда эта ночь станет лишь страшным воспоминанием. Но судьба решила иначе.
– Замри.
Я аккуратно распутывал ее волосы, боясь причинить боль. Но я был неосторожен: когда я увидел ее лицо, она зажмурилась. Она все еще не хотела смотреть на меня.
– Спи, скоро придет рассвет.
Я хотел сказать ей, что мне не жаль. Я хотел сказать ей, что через несколько лет я бы все равно прислал в ее дом письмо с просьбой о браке. Я бы все равно пришел за ней. Я хотел сказать ей, что теперь никто не увезет ее, теперь я смогу защищать ее сам. Но тогда я был слишком юн. Я знал, что сражения не ждут, но не подозревал, что все слова, идущие от сердца, подобны цветам – пока ты медлишь, боясь сорвать их, они уже начинают увядать.
Часть I
1
Шаг, прыжок, удар. Меч пронзил воздух, увлекая меня за собой. От пальцев, крепко держащих рукоятку, к запястью по тонким венам
