Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
За всем происходившим наблюдал в прибор ночного видения коллега «Власова» – из дома поодаль, тоже брошенного… Он видел, как упал «майор», как его собеседники обшаривали дом, как потом уехали в радостном возбуждении… Кажется, «Власов» был жив – он шевелился, вот руку приподнял… Во всех других случаях коллега тут же пришел бы ему на помощь. Во всех других, но не в этом. За свиданием могли наблюдать и с той стороны, те, кто тут же сообщит, что к телу подходил неизвестный… Тогда – все было напрасно, тогда – кроки не сработают.
Когда машина уехала, наблюдатель послал условный сигнал, о котором немедленно доложили начальнику разведки. Сигнал означал, что операция проходит, но с осложнениями. «С осложнениями» – значит ценой жизни офицера, игравшего роль предателя. Все, чем смог помочь не спавший уже третьи сутки начальник разведки, – это разбудить село стрельбой вокруг, по квадратам. Но суеты от стрельбы, на которую рассчитывали для организации скрытной эвакуации «Власова», вызвать не удалось – местные уже привыкли к канонаде и почти не реагировали на нее. Между тем «майор» был жив, но терял кровь, а вместе с ней – периодически – и сознание. Когда приходил в себя, пытался зажать рану рукой, но сил на то, чтобы встать, уже не хватало… Лишь когда начальнику разведки доложили, что боевики в Грозном стали необратимо собираться к «коридору» – наблюдатель получил команду действовать по обстоятельствам… Склонившееся над ним небритое лицо коллеги «майор» уже не узнал, перед тем, как в очередной раз потерять сознание, он лишь успел прошептать:
– Игорь Власов…
Минут через двадцать «майора» уже увозила медицинская «таблетка», которую через двенадцать километров встречал лично начальник разведки. Врачи обещали, что «Власов» выживет…
Тем временем в Черноречье, районе Грозного смотрящем на Аргунское ущелье, сконцентрировалось до пяти тысяч боевиков во главе с Шамилем Басаевым, первым получившим кроки федеральной карты. Связь с Масхадовым оборвалась еще днем, сам он исчез задолго до возвращения посланных в Петропавловскую боевиков. Куда делся «верховный» – об этом не знал даже сам Басаев. А Масхадов просто не стал ждать – с двадцатью-тридцатью особо приближенными он ушел по «калитке-приманке» – той самой, которую утром проверял Хамзат. Не исключено, что Масхадов все же разгадал замысел федералов, но разгадал для себя лично… Ему удалось уйти. Федералам приходилось мириться с уходом десятков – чтобы выманить в чистое поле тысячи…
К Черноречью боевиков отжимала с севера огненная волна. Отряды боевиков стекались к этому пригороду даже без особых команд, просто по наитию ища хоть какое-то относительно безопасное место в том аду, который когда-то был городом Грозным… Боевики гибли в подвалах пятиэтажек, заваливаемые складывающимися бетонными конструкциями, и потому инстинктивно рвались в пригород, состоящий из маленьких частных домов, – здесь, по крайней мере, хоть не завалит кирпичной стеной… Это действительно был ад, Басаеву приходилось даже периодически расстреливать сошедших с ума…
Полученным крокам Шамиль Басаев, конечно, верил не полностью, но… Он все же надеялся, что федералы, предвкушая скорую победу, могут не заметить небольшую брешь в кольце… Для них ведь самое главное – взять Грозный и отчитаться перед Москвой… Они не понимают, что победа, как и поражение – на Востоке всегда относительны. Русские, наверное, не помнят, что в XIX веке имам Шамиль, уже находясь в российском плену, требовал обращаться к себе «О, победитель…»
…Тысячи муджахедов стали выходить из Грозного в сторону спасительного Аргунского ущелья ранним утром. Им в помощь спустился густой декабрьский туман. Обстрелы прекратились.
Басаев поддерживал боевиков рассуждениями о том, что Грозный – это не Чечня, это всего лишь разросшаяся казачья станица Грозная, а настоящие чеченцы – живут в горах. Ичкерия – это же от «ичкр» так по-вайнахски называют неуловимого и неподвластного пришельцам горного козла… Боевики шли в угрюмом молчании, по ходу вытягиваясь в колонны и выставляя охранение. Шли по дороге и мерзлой пашне вдоль дороги, вслушиваясь в обманчивую тишину. Большинство шли пешком, некоторых раненых везли на лошадях, но в основном – тащили на носилках. Время от времени останавливались, чтобы похоронить умерших. Все надеялись, что худшее уже позади, вспоминая надпись под дорожным указателем «Грозный». Там было написано: «Добро пожаловать в ад!» Однако ощущение опасности не отпускало. Абсолютную уверенность излучал лишь Басаев, веривший в свое особое божественное предначертание. Он много раз уходил от гибели – и когда в Минводах, захватив вертолет, оторвался от погони, и в Буденновске, когда на штурм захваченной им больницы поднялась «альфа»…
Однако уже на пятом километре пути сразу несколько трубок «кенвудов» поведали о том, что федералы уже входят в Грозный. Поведали – и замолчали… Потом шедшие в боковом охранении доложили, что «коридор»-то – слишком уж узкий – чуть в сторону, и – минные поля, которые не значились на этих проклятых кроках Власова… Басаев все еще не верил, что попался в ловушку, изготовленную для него разведкой – ничего, ничего, если туман продержится еще сутки-двое, муджахеды дойдут до Аргунского ущелья… А там – спасительные горы… Боевики намеревались идти весь день и ночь, напрямую, минуя села…
К трем часам дня отряд прошел около пятнадцати километров. Потом последовал один подрыв на мине, затем второй, третий… Басаев еще надеялся, что это – старые минные поля, которых на кроках Власова могло и не быть… Но потом, когда одну из мин удалось снять, выяснилось, что она была поставлена не раньше недели назад… Потом «ожили» грозненские трубки – сразу несколько абонентов, не скрывая, что за спиной у них стоят офицеры-федералы, рассказали о завершившемся минут сорок назад окружении отступавших и предложили бросить оружие… Потом ударили первые артиллерийские залпы, и боевики снова оказались в аду… Доку Саламова и его родственника Басаев расстрелял лично – за «предательство и продажность». Эта казнь положения боевиков не облегчила. Хамзата никто не тронул – «тема» с этим «Власовым» пришла ведь не через него…
В тот день федералы взяли в плен более тысячи боевиков, в том числе двадцать двух полевых командиров, почти весь штаб Басаева. Мертвых же просто трудно было точно пересчитать…
Вырваться из огненного кольца удалось лишь паре сотен с небольшим боевиков. Басаева вынесли с полуоторванной ногой. Не зря все же Шамиль оставил в живых Хамзата – именно он вывел Басаева к сельской больнице, где хирург Бачаев, ныне врачующий где-то в Америке, ампутировал «генералу» ногу. Бачаев был из тех, кто оказывает помощь любому обратившемуся…
Отлеживаться в больнице Шамиль не стал – остатки его воинства двинулись по направлению к Сержень-Юрту. Басаева несли на носилках. Казалось, что от федералов наконец-то удалось оторваться, но все молчали, боясь сглазить. Большинство молились про себя – только бы не заметили с воздуха… Однако беда для уходивших в горы пришла неожиданно не оттуда, а с вершины последнего перед перевалом склона – оттуда ударили сразу несколько снайперов. Басаев что-то кричал, упав с носилок и скатываясь вниз, но его уже почти никто не слушал… За несколько минут методичного расстрела боевики потеряли почти двадцать человек… Скатившись вниз почти на километр, остановились отдышаться. Кто-то клял спецназ, но большинство в это не верили. Спецназ работает немного по-другому… А потом кто-то произнес имена – Палыч и Полина. И многим стало как-то совсем зябко… Про эту Полину говорили, что была биатлонисткой, неоднократным призером мировых первенств. В Чечне она сначала самостоятельно разыскивала мужа – сгинувшего солдата майкопской бригады, а потом осталась мстить. Палычем же называли некоего казака – якобы сына знаменитого Павла Луспекаева, всенародно любимого Верещагина. Эти двое вроде бы возглавляли отряд никому не подчинявшихся «народных мстителей». Им было за что мстить. Маленькая справочка: в сборнике всезнающей ОБСЕ «Кавказ в поисках мира» на 185-й странице есть набранная петитом почти незаметная сноска о том, что в «мирные» 1991-1994 и 1996-1999 годы до шестидесяти тысяч русского населения бывшей Чечено-Ингушетии исчезли БЕССЛЕДНО… К этому близка была и судьба ногайцев Шелковского района, вытесненных с мест своего обитания…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
