занят делами по своей новой должности и жил в С.-Петербурге). Хотя «душой всего дела» и был полковник В.А.Афанасьев, но столь блистательному собранию сановников и руководителей крупнейших учреждений, каким был Высочайше утвержденный Особый комитет, требовался более авторитетный и влиятельный руководитель. Им стал московский губернатор В.Ф.Джунковский, избранный по предложению В.Г.Глазова его заместителем и председателем Исполнительной комиссии 31 мая 1910 г.20 На этом же заседании утверждена разработанная В.А.Афанасьевым Инструкция Исполнительной комиссии, регламентирующая ее деятельность. Комиссия рассматривала и разрешала по существу все адресованные Комитету бумаги, доклады прочих комиссий и заявления отдельных его членов; назначала заседания Комитета; вела переписку от имени председателя. Она имела право самостоятельно производить расходы в пределах 200 рублей из средств Комитета и приглашать на заседания «сведущих лиц по мере надобности». В состав Исполнительной комиссии входили по должности секретарь Особого комитета, председатель Ревизионной комиссии, хранитель музея, казначей и 5 выборных членов. Заседания должны были проводиться «по мере надобности, но не менее одного раза в месяц»21. Таким образом, у загруженного самыми разнообразными делами московского губернатора появились новые и очень нелегкие обязанности, к исполнению которых он и приступил незамедлительно. На том же заседании обсуждался вопрос о приеме и размещении переданных из Русского музея имени императора Александра III картин В.В.Верещагина. Так как места для этих 22 крупноформатных работ требовалось много, а Особый комитет располагал лишь несколькими небольшими комнатами Потешного дворца в Кремле, В.Ф.Джунковский предложил разместить полотна в генерал-губернаторском доме22. Со времен службы при великом князе Сергее Александровиче он сохранил связи с сотрудниками канцелярии генерал-губернатора и хорошо знал обстановку и возможности этого здания.
Когда В.Ф.Джунковский возглавил Исполнительную комиссию, вопрос о выборе места для Музея 1812 года казался решенным: члены Комитета подчинились воле государя императора, выраженной в письме П.А.Столыпина от 14 января 1910 г. (№ 1157)23, о расположении Музея на площади храма Христа Спасителя, против его западных врат. На первом же заседании Исполнительной комиссии под руководством В.Ф.Джунковского было принято решение об утверждении условий архитектурного конкурса, предложенных Императорским С.-Петербургским обществом архитекторов24, после чего Казначей получил указание председателя Комиссии выслать в адрес общества 6 000 рублей, выделенных Комитетом на проведение конкурса и выдачу премий25.
В ведении Исполнительной комиссии некоторое время находилось также строительство павильона для «Бородинской панорамы», которую художник Ф.А.Рубо должен был закончить к августу 1912 г. При этом В.Ф.Джунковский неизменно высказывал мнение о том, что панорама должна стать частью Музея 1812 года и располагаться в непосредственной к нему близости. Кроме того, он настаивал на строительстве для нее сразу каменного здания26.
Вскоре после объявления архитектурного конкурса Московская городская управа решительно выступила против застройки площади храма Христа Спасителя.27 Вопрос был настолько серьезным, что для доклада по нему В.Г. лазов, В.Ф.Джунковский и Н.И.Гучков были приглашены к председателю Совета министров П.А. Столыпину.28 При активном содействии и благодаря личным добрым отношениям В.Ф.Джунковского с министром народного просвещения Л.А. Кассо было найдено новое решение: приобрести для Музея 1812 года дом попечителя московского учебного округа.29 И вновь не без труда, но тактично и без нажима (о чем можно судить по текстам протоколов заседаний Исполнительной комиссии) удалось московскому губернатору преодолеть разногласия внутри Комитета.
Таким образом, отправляясь 10 мая 1911 г. в двухмесячный отпуск30, московский губернатор мог чувствовать относительную уверенность в том, что дело с устройством будущего Музея 1812 года сдвинулось с места. Но по возвращении из него узнал, что вопреки своему устному обещанию, Л.А.Кассо отказал Комитету в продаже дома попечителя московского учебного округа31, а взамен этого министерство внутренних дел предлагало передать для Музея 1812 года часть здания московского Арсенала (Сенатский фас)32.
Здание Арсенала вызвало возражения многих членов Комитета, но несмотря на это должно было быть принятым. В.Ф.Джунковский занял взвешенную позицию, заключавшуюся, как можно судить по дальнейшему ходу дела, в следующем: юбилей приближается, собственных средств Комитета на покупку, строительство и обустройство Музея не хватит (да и единого мнения у членов Особого комитета о наилучшем месте и проекте здания по-прежнему не было), следовательно, нужно соглашаться на предложение, сулящее реальную возможность устроить Музей, если не к 100-летнему юбилею войны, то хотя бы после него.
Решением вопросов, связанных с приспособлением Арсенала под Музей 1812 года, занималась сначала все та же Исполнительная комиссия33, а затем была образована особая Строительная комиссия под руководством того же В.Ф.Джунковского.34
После почти двухлетней работы в качестве главы Исполнительной комиссии, весной 1912 г. В.Ф.Джунковский должен был признать в качестве ее достижений создание нескольких не принятых проектов, смет, планов и эскизов устройства Музея 1812 года. Кроме того, Исполнительная комиссия «в четырех заседаниях выработала проект Положения о Музее 1812 года и примерные на 5 лет штаты, которые по одобрении их Комитетом представлены также в министерство внутренних дел для представления на высочайшее утверждение»35. Оба документа были разработаны по примеру таковых же, взятых в Румянцевском и Императорском историческом музеях.
Хронология разработки и принятия решений Исполнительной комиссии под руководством московского губернатора (особенно в сравнении с такой же хронологией предшествовавшего периода и последних лет деятельности Особого комитета) доказывает, что работа этого учреждения в то время велась достаточно динамично, четко и последовательно. И не только по вопросу о здании Музея 1812 года. На наш взгляд, во многом благодаря деловитой требовательности В.Ф.Джунковского, методично и упорно приглашавшего членов Комиссии обсуждать вопросы организации юбилейной выставки, она была подготовлена и открыта в установленные сроки.
Предложения организовать выставку собранных Особым комитетом памятников эпохи возникали все чаще по мере приближения 100-летней годовщины войны, когда все более понятно становилось, что к юбилею построить новое здание Музея и открыть его будет невозможно. После решения вопроса о передаче для Музея 1812 года Сенатского фаса Арсенала, Исполнительная комиссия обсуждала возможность устройства выставки в его помещениях.36 Но вскоре стало понятно, что ни средств, ни времени на это у Комитета нет. Комиссия вынуждена была принять любезное предложение товарища председателя Императорского исторического музея князя Н.С.Щербатова об устройстве выставки в залах Исторического музея.37 Первоначально предполагалось, что подготовкой выставки займется Исполнительная комиссия, которой давалось право приглашения «сведущих лиц».38 Но Комиссия и так была перегружена делами. А для выставки требовалось проделать очень много работы по описанию и классификации предметов из собрания Особого комитета, кроме того нужно было вести обширную переписку с частными экспонентами, а затем организовать прием поступающих от них предметов.
