заусенцах. Схватившись за стальную балку, я почувствовал, как её зазубрины впились в мои ладони. Дополнительный дискомфорт в ладошках я ощутил, когда Роза вскарабкивалась по мне на поверхность экскаватора.
Превозмогая боль, я вслед за ней с трудом поднялся на верх. Кожа на моих ладонях была изрезана. В некоторых местах инородные тела сидели под кожей. Но крови не было. Как не было змеи, которой нас пугали старшие товарищи.
Пару часов нам хватило, чтобы исследовать экскаватор. Я был счастлив. Налазившись, мы молча сидели на стальной балке, свесив ноги в реку. Не сговариваясь, мы стали бултыхать ногами в воде, да так усердно, что со дна поднялся ил и, что-то похожее на змею. Мы с криком вскочили. Но разглядев, что это был всего лишь брючный ремень, долго смеялись.
Солнце стало клониться в сторону города. Первоначальный план возвращения казался теперь сомнительным. Идея плыть от экскаватора к противоположному от города берегу, пройти вверх по реке, а затем переплывать её, уже не казалась простой. Плыть сразу от экскаватора в сторону города, означало быть унесенным в приграничную реку. Оглядываясь по сторонам и мучительно соображая, как нам быть, я заметил, что Роза, не моргая, загадочно смотрит на меня.
— Что? — Спросил я сурово.
— Ничего. — Тихо ответила Роза и кротко улыбнувшись, отвернула голову.
К счастью, не далеко от слияния рек, я увидел слегка проглядывающуюся косу. По-видимому, река стала мелеть. Вчера косы ещё не было. «Если начать плыть в сторону города», — прикидывал я, — «то через четыреста метров мы окажемся на косе, где можно перевести дух и набраться сил, а там, до родного берега рукой подать». Правда была опасность того, что коса могла оказаться ловушкой, так как я не раз слышал, что подобные косы засасывали людей. Обрисовав вкратце два варианта: плыть сразу в сторону города через косу или на противоположный берег, затем подняться вверх по течению и уже после переплывать реку целиком, я предложил Розе первый вариант.
— Как скажешь. — Доверительно произнесла Роза, от чего-то веселясь.
В этот момент мне показалось, что мои рассуждения она пропустила мимо ушей, думая о чём-то своём.
Спрыгнув с двухметровой высоты в реку и таким образом получив заряд бодрости, мы поплыли в сторону города. В этот раз я быстро почувствовал усталость. В голове тревожно промелькнуло: «Не доплывем». Роза снова стала уходить под воду. Но страха или отчаянья в её глазах не было. На всякий случай я, как и в первый раз, держался к ней почти вплотную.
Назойливый гул, который всё сильнее звучал в моих ушах с того момента, когда мы спрыгнули с экскаватора, оказался шумом мотора пограничного катера. Матрос словно котят поднял нас на борт «одной левой».
На палубе я немного сник, так как предположил, что сейчас нас, арестованных, приведут к родителям, где меня бы ожидал подзатыльник и домашний арест на неделю. Пограничники, укутав нас покрывалом, напоили чаем из шиповника. А выяснив, где наша одежда и велосипеды, они пристали именно к тому месту. Уже не в силах крутить педали, мы лишь к вечеру пешком приволоклись домой.
Несколько раз Роза бывала у меня дома, когда не было моих родителей. Особо мы ни о чём не говорили. Просто, стояли на балконе разглядывая двор с пятого этажа, щелкали на кухне семечки, да подхихикивая играли в гляделки. Когда я приходил к ней, то всегда заставал в квартире её мать. Каждый раз она угощала меня какими-то доселе неизвестными пирогами с листьями свеклы. Отца Розы я никогда не видел. Обстановка в квартире выглядела бедненькой, но в комнатах всегда было убрано и чисто.
Каждый год после очередного чемпионата Мира или Европы по футболу во дворах начинался свой чемпионат. Прекращались междворовые распри. А силу выявляли, играя в мяч.
Роза вышла во двор, когда наша игра с соседскими пацанами была в самом разгаре. Но в этот раз она не болела за нас и не задирала соседских мальчишек. Внешне она была не естественно спокойна и безучастна к происходящему. И даже когда мяч подкатился к ней, она никак не отреагировала. К нашим крикам пнуть мяч была равнодушна. Подбежав к Розе, я поднял мяч и скинул его из-за головы в поле. А повернувшись к ней, разгоряченный игрой, рявкнул:
— Ты что, не слышишь? Кричу, кричу ей.
Роза подняла на меня до того смотревшие в землю широко раскрытые глаза. Они необычно блестели. Казалось, что глаза были залиты водой. Я даже отпрянул от изумления.
— Ты чего?
— Я уезжаю.
В этот момент с поля послышалось от друзей:
— Славян, ну, ты, что там? Ты играешь, нет? Блин, Славян, мы из-за тебя проиграем.
Повернув голову на окрики, я подумал: «Ну, едет, так едет. Я на прошлых выходных тоже с ночевкой ездил. И, что?»
Роза протянула мне коричневый диск на веревочке похожий на амулет. Я не глядя положил его в карман шорт и помчался на поле. Только через неделю я узнал, что она уехала навсегда.
В детстве, жизнь течет медленно, события же пролетают стремительно. Плохое, хорошее забывается мгновенно. Для ребенка, каждый день как новый мир. Его юный мозг не способен анализировать происходящее. Он лишь накапливает и складывает информацию у себя в «чулане». И только по прошествии многих десятков лет человек обращается к памяти. Вот и я, лёжа звездою на берегу моря, заглянул в «старую комнату».
К сожалению коричневый диск подаренный Розой у меня не сохранился, но до сих пор, под кожей правой ладони остается стальная заноза, полученная мною от речного экскаватора.
Встреча
На «поющем» пляже острова Пхукет, помимо прочих отдыхающих, располагалась группа из пяти человек: упитанный с постным лицом, глава семейства; его жена, худощавая, с ржавым волосом до плеч; и трое детей, сидящих между взрослыми на огромном покрывале.
Старшему из детей, светловолосому мальчику, было около девяти лет. Двум девочкам-близняшкам примерно по четыре. Обе девочки были в корректирующих зрение очках. Взрослые обращались между собой и с детьми на Английском языке с Американским акцентом. При этом имена у девочек, из уст родителей, звучали не привычно для их континента, а именно, Вася и Варя.
Когда море вытолкало на берег двух девятилетних озорников, среди которых был уже знакомый нам светловолосый мальчик, они устремились к американской семье. Второй парнишка, что был конопат, возбужденно спрашивал светловолосого приятеля.
— Серый, а твоя мама разрешит? А? Разрешит?
Сергей, не ответив товарищу, подбежав вместе с ним к своей матери, попросил на английском языке дать
