встала дыбом. — Да как же так? Он же таким добрым парнем был… В жизни и мухи не обидел!
— Потом попричитаешь, старик, — небрежно прервал его Ян и окинул деревню внимательным взглядом. — Сожги тело да побыстрее. Проклят был Байко ваш. Видать, ведьма так отомстить ему решила.
Староста от страха аж посерел и, торопливо забежав в избу, крикнул кому-то:
— Вадим, а ну хворост тащи! Бегом, кому сказано!
Ян отступил, оставляя все заботы на главу деревни, и подошел к Вацлаву, передавая ему свою лошадь. На заинтересованные и полные детского любопытства взгляды Званы он не реагировал, прекрасного зная, о чём она его попросит.
— Нет. Я иду один, — невозмутимо ответил он на её невысказанный вопрос.
Юная волхва поморщилась от досады и покорно поплелась вместе с лошадьми и Вацлавом в конюшню. В доме им спать не дозволялось, а потому староста разместил их в своём хлеву. Впрочем, перспектива провести ночь вместе со скотом была в разы приятнее, чем бок о бок с княгиней, которая остановилась в доме главы деревни. С тех пор, как князь Ратимир слёг с неведомой хворью, всеми делами Пряценского княжества стала заправлять его юная и красивая супруга. Но на кой чёрт эта неуёмная женщина таскалась за ними по деревням монстров ловить — ему понять было не дано. То ли смерть свою искала, то ли их смерти ждала. Он, конечно, знал, что в Ельники она прибыла по каким-то своим государственным делам, но это мало что меняло. Братислава продолжала совать свой длинный нос в дела взвода, что, конечно, не могло не раздражать их всех. Даже столичные жрецы уже посматривали на неё косо.
Ян не сдержал улыбки, спиной почувствовав чужой взгляд, и обернулся. Братислава смотрела на него из окна, и в глазах её виднелась лишь стылая ненависть.
Поговаривали, что княгиня Пряценская раньше была дочерью князя Веринского, владения которого были недалеко отсюда. Но жуткая эпидемия, охватившая лет пять назад города и сёла, унесла жизни всей её семьи. Не выжили ни братья, коих было шестеро, ни отец с матерью. Лишь юная княжна чудом уцелела. В народе в то время ещё долго бродил слух, что ту болезнь наслали волхвы, обозлённые на княжескую семью за ужасающую жестокость. Якобы отец Братиславы устроил на них настоящую охоту, приказывая волхвам из своего Громового взвода убивать всех, в ком текла колдовская кровь. И они, скованные рунами покаяния, не могли противиться.
Ян не знал, насколько это правда, а насколько — вымысел, потому что с воинами из Веринского взвода он знаком не был. Они после разорения княжества рассыпались по всему континенту — кто вольным стал, а кто другому князю на верность присягнул. Но одно было ясно наверняка — Братислава волхвов не боялась. Она их ненавидела.
А, впрочем, ему-то какое до того было дело.
Когда он добрался до окраины Ельников, в глаза бросилась маленькая покосившаяся хижина на отшибе. Он сразу, как только они утром въехали в деревню, почувствовал смрад, который ветер приносил с этой стороны. Волхвы знали, где искать поганый дух, они его чуяли за версту. Чёрная магия всегда требует жертву в обмен на силу, а вокруг этой избы запах крови был настолько густым, что не оставалось сомнений — там жило ведьмовское отродье.
Ян обнажил меч и осторожно приблизился к двери, в кармане нащупывая горстку засохшего чертополоха. В избе не горел свет, не было слышно ни звука, но он знал — она всё ещё там. Покорно ждёт его появления. Внезапно ставни на окнах затрепетали, и весь дом будто бы содрогнулся изнутри. Сгорбленная тень, вышибая дверь, вылетела из дома и бросилась прямо на него. Он выставил перед собой меч, — и чужие острые зубы впились в лезвие. То, что раньше, по всей видимости, было женщиной, теперь больше напоминало ссохшуюся летающую тварь. Чёрные глаза, в которых уже не было видно белков, смотрели ему в самую душу. Вот, что бывало, если человек злоупотреблял проклятым колдовством, не отдавая ничего взамен. Не получая жертву в дар, сила Нави забирала у ведьмы её разум и тело, оставляя лишь пустую обезумевшую оболочку.
Ян напряг руки и откинул её от себя, отчего сгорбленное тело со стоном прокатилось по снегу. Она истошно завопила, но он, не теряя времени, пригвоздил трепыхающуюся ведьму к земле мечом, — лезвие вошло в тело, как нож в масло. Нечисть под ним вновь закричала, но больше от ярости, чем от боли, и угрожающе клацнула заострившимися зубами. Ян, усмехнувшись, без труда сунул ей в рот чертополох. А после силой захлопнул челюсти, заставив проглотить. Эта удивительная травка обладала столь разрушительным воздействием на всех, кто был порабощен поганым духом, что буквально сжигала их изнутри.
Он вынул свой меч и отошёл, наблюдая за тем, как ведьма заметалась по снегу, загребая его своими перепончатыми руками. Она вновь закричала, и Ян увидел, что поры на её почерневшей коже источали дым. Поганый дух горел внутри неё.
— И надо оно тебе было, сумасшедшая ты женщина? — как бы между делом поинтересовался он и присел на корточки неподалёку. — Жила бы себе тихо да мирно. Но нет, вздумалось тебе чёрным колдовством побаловаться.
Она рявкнула в ответ на его слова и вновь клацнула зубами, но в глазах её впервые мелькнул огонёк былого здравомыслия. Люди, сбившиеся с пути, всё ещё оставались людьми. Пусть с первого взгляда это было сложно заметить.
— А парня-то на кой чёрт волколаком сделала? Ты уж прости, я просто до слов охочий, поболтать люблю.
Ведьма замахнулась, и когти её прорезали воздух возле его лица. Но он даже не моргнул, всё также заинтересованно оглядывая извивающуюся фигуру. За долгие годы службы в Громовом взводе Ян утратил чувство жалости, особенно к тем, кто из раза в раз становился причиной смерти его товарищей во время охоты. Неважно — человек или нечисть — их жизни ему были одинаково безразличны. На службе его держала вовсе не мораль, — его держали руны, опоясывающие спину нерушимой клятвой. И более ничего.
— Л-любил-а…
— Чего говоришь? — заинтересовано поднял бровь Ян, с удивлением обнаружив тень человечности в глазах умирающей ведьмы.
Она опустилась на снег, ослабшая окончательно, и посмотрела на него тем взглядом, которым приговоренные к смертной казни молили своих палачей о милосердии. Вот только этого самого «милосердия» он ей, к сожалению, обещать не мог.
— Л-люб-била я… Байко. А он отверг, пред-д-ал… — скрипящим голосом отозвалась ведьма. — Пре-еедал…
Тело её вновь пронзило агонией, и она заметалась по снегу, обезумевшая и исступленная,
