Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
Немного взбодрившись на свежем воздухе, Люси прошла пару кварталов пешком, затем села на трамвай и доехала до Музея естественной истории. Его длинные коридоры и просторные залы казались оазисом спокойствия среди бурлящего города, толп и суеты, лязгающих трамваев и криков уличных торговцев.
Люси знала, что некоторые посчитали бы странным, что она находит утешение среди множества мёртвых вещей: скелеты динозавров наряду с чучелами давно умерших животных напоминали о бюро Эдвардса и Бичема. Но что-то в атмосфере музея успокаивало её, особенно залы, посвящённые экзотическим культурам, их искусству и образу жизни.
Люси шла мимо знакомых витрин к новой выставке под названием «За пределами круга: в поисках духов» и попала в тускло освещённый зал культуры Арктики. В дальнем его конце перед большим застеклённым стендом стоял лектор:
– Народы, заселявшие Арктику, эскимосы, или, как они называют себя сами, инуиты, были культурно связаны с народами Канады, как и с Аляской на крайнем северо-западе. Сегодня я хочу рассказать вам об одном инуитском слове. Это слово «инуа». Точнее всего инуа переводится как «душа» или «дух».
Люси посмотрела на манекены за стеклом. Даже они, неподвижные и безмолвные, казались более одухотворёнными, чем Элдон Дрексель или любой другой гость на обеде у Огмонтов.
– Считалось, что всё: от вёсел каяков, или умиаков, как они называли свои лодки из тюленьей кожи, до вышитых бисером ботинок – обладает духом, который влияет на каждое их действие.
Какая-то женщина подняла руку:
– Извините, Доктор Форсайт, но как устанавливались границы между этими племенами?
– Мадам, вы допускаете распространённую ошибку. У инуитов не было никаких племён. Слово «племя» обозначает некую политическую единицу, а не культурную. Эскимосское население было весьма малочисленным и расселённым по всей бескрайней Арктике, чтобы объединяться в племена, как индейцы нашей страны, и тем более интересоваться границами.
– О, понятно, – кивнула женщина.
Люси подошла поближе к группе, чтобы лучше рассмотреть маленькую лодку из тюленьей кожи. В ней сидела фигура эскимоса в парке из тюленьей кожи с капюшоном, отороченным мехом. В его руке был зажат гарпун. Музейные художники вылепили «ледяные» глыбы и расположили их вокруг, и казалось, лодка скользит по нарисованному океану к неведомой цели. На заднем плане – сумеречное небо, усыпанное звёздами. Превосходный морской пейзаж. Ничего подобного Люси раньше не видела. Освещение придавало всему слегка зеленоватый оттенок. Люси даже показалось, что от витрины повеяло настоящим холодом. Это так разнилось с тем, что она чувствовала менее часа назад, прячась за комнатной пальмой. Какой же дух, инуа, скрывается в окружающих нас вещах? Люси размышляла об обеде, с которого сбежала. Что таилось, например, в сверкающей люстре, под которой Элдон Дрексель сообщил ей, что никогда не носил зелёного козырька и не занимался бухгалтерскими книгами. Она представила музей далёкого будущего, когда в нём будут представлены огмонты, дрексели и им подобные. Разве они не настоящее племя с их платьями от Чарльза Уорта, Гарвардом и Йельскими перстнями с печаткой? Наверное, будет две витрины: одна для господ, а другая для прислуги в накрахмаленных чёрных платьях и белоснежных передниках и, конечно же, банковских служащих в зелёных козырьках. А у инуитов в их скованных льдом селениях на самом краю моря не было никаких слуг. «У них не было времени для социальных распрей», – думала Люси, с тоской глядя на фигуру в лодке, плывущую по нарисованному морю.
* * *
Доктор Форсайт отвечал на вопрос какого-то джентльмена о занятиях эскимосов.
– Он, – доктор указал на манекен, – скорее всего, охотится на лахтака. Я хочу подчеркнуть, что эскимосы не просто брали, а совершали обмен, ведь духовная жизнь для инуитов была так же реальна и так же важна, как их телесная жизнь. Границы между этими двумя мирами были открытыми и с лёгкостью пересекались.
– Они ловили рыбу только летом? – спросил кто-то из группы.
– По правде сказать, у них было только два времени года: лёд и не-лёд. Они садились в лодки, когда лёд становился прозрачным или почти прозрачным. Когда он таким не был, они садились в сани и искали во льду отверстия, через которые дышали тюлени и моржи.
Люси, загипнотизированная этим ожившим кусочком моря, смущённо подняла руку:
– А инуиты когда-нибудь пересекали море в своих лодках?
– О, это очень интересный вопрос, мисс!
Доктор Форсайт, высокий, лет пятидесяти на вид, с бледно-голубыми глазами за толстыми стёклами очков, наклонился вперёд, чтобы лучше разглядеть её. У него была аккуратная борода и расширяющиеся книзу бакенбарды, но на куполообразной голове не было ни волоска, и она казалась идеальным сосудом для всех тех знаний, которые он собрал за годы арктических путешествий.
– Он так любопытен потому, что из-за довольно сильных западных ветров и течений некоторых инуитов в их лодках из тюленьей кожи относило к западным побережьям Ирландии и к островам Шотландии.
Светлые глаза Доктора Форсайта буквально светились за стёклами линз.
– И вот представьте себе картину, которая открывалась глазам шотландской девушки, прогуливавшейся по берегу со своим кавалером…
Группа слушающих притихла.
– Что они думали при виде человека, неподвижно сидящего в умиаке? Лодка в отличном состоянии, и человек, на вид, тоже. Поскольку он прекрасно сохранялся, хотя и был уже мёртвым.
Слушающие от удивления пооткрывали рты.
– Удивительно, не так ли? Человек в лодке из тюленьей кожи, закутанный в одежду, отороченную котиковым мехом. Человек-тюлень – так называли этих людей, умерших в ледяных объятиях зимнего моря, сбившихся с курса, в лодках, становившихся их гробами. Так происходило слияние двух миров: мира духов и мира материи.
Теперь Доктор Форсайт глядел прямо на Люси. Казалось, кроме них в зале никого нет.
– Что вы имеете в виду? – прошептала она.
– Селки. Вы знаете это слово?
Люси покачала головой. Она ждала ответа затаив дыхание.
– Это мифологические существа, способные менять обличье. В море они тюлени, а, выходя на сушу, превращаются в людей. Происхождение этой легенды связано с эскимосскими рыбаками в тюленьих лодках, которых волны прибивали к берегам.
– Легенды? – переспросила Люси.
– Да, легенды, – кивнул Доктор Форсайт, покачиваясь на пятках. – Или, возможно, это воплощение их душ.
Доктор смотрел на Люси, и казалось, их окутала абсолютная тишина. Остальные уже перешли к следующей витрине.
2. В самой гуще
– О, Люси, Люси! У нас чудесные новости! Ты просто не поверишь! – фонтанировала Марджори, как только девушка вернулась домой.
Люси поразило, что первыми словами матери не были слова об обеде. Обычно она засыпала дочь вопросами, когда та возвращалась с приёма. Кого она видела? С кем она говорила? Ирония состояла в том, что хотя Люси всегда с трудом находила что сказать во время разговора, после она с лёгкостью придумывала все фразы, которые могла бы или должна была бы произнести.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
