надежда — вдруг кто-то все же придет за нами? И действительно, в конце концов, пришли. Поблизости открылся еще один небольшой портал, только вот вместо облачка из него вылетел вполне себе обычный... человек? Наверное, да, если бы люди умели летать. Смуглый, коротко стриженый, голубоглазый, в каком-то странном одеянии — халат, свободного кроя штаны, сабля на бедре. Этот человек, оглядев наш неровный строй неприкаянных душ, хмыкнул и молча указал на портал — мол, двигайте. А мы... а что мы? Как будто у нас был выбор. Всё лучше, чем вот так вот болтаться.
Хотя парочка моих невольных соратников все же решила остаться — то ли человек не внушал им особого доверия, то ли просто по жизни нерешительными были... В этот раз никто их неволить не стал. Ну а остальные, включая меня, нырнули в сияющий овал портала.
***
— Меня зовут Киут. Поскольку вы сейчас говорить не можете, отвечу заранее на все ваши, довольно очевидные, вопросы, — голубоглазый мужчина висел напротив нас в пустоте, и его лицо выражало вселенскую скуку. — Во-первых, да. Я бог. Не из вашего мира. Но, поскольку в вашем мире боги слабы, да вдобавок еще и конкретно вы в них не верите, то ваши души там никому не потребовались. А я этим воспользовался и дал вам... ммм... шанс.
Киут почесал нос, оглядев наши безмолвные тушки. Тоскливо вздохнул, и продолжил:
— Не питайте иллюзий. Вы не особенные. Вам просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время. Так-то мне подошли бы любые души из вашего мира, просто первым делом я наткнулся именно на вас. И да, если бы не я — вас в лучшем случае сожрали бы бродячие астральные хищники. В худшем — вы бы превратились в проклятых духов места, и были бы обречены на столетия страданий. А сейчас у вас появился шанс переродиться, да еще и без потери памяти, пусть и не в вашем, а в моем мире. Так что можете потом возносить мне молитвы, я не буду против, — он весело хмыкнул. — Зачем я вам это все объясняю? Потому что, увы, для перерождения в таких условиях требуется ваше полное согласие. Иначе я бы перед вами распинаться не стал.
Он сделал паузу, и я задумался. Звучит неплохо. Какой бы это мир не был, даже если это дремучий каменный век — любое перерождение все равно лучше тех альтернатив, которые он описывал. Только вот... а зачем это ему?
Киут посмотрел прямо на меня, словно услышал мои мысли. Хотя может и услышал. Бог, все-таки.
— Разумеется, у меня тоже есть свои причины, из-за которых я все это затеял. Для Объединения нужно, чтобы Система постепенно привыкла к новым конфигурациям душ, повысив Сродство с ними... а, ладно, вы все равно не поймете. Да и вообще, не надо это вам, это наша, божественная кухня. Все, что мне от вас нужно — согласие. Выразите его в мыслях ясно и четко. Тех, кто не хочет — я верну обратно. Найду потом другие души, это несложно. Считаю до трех. Раз.
Согласен!
— Два.
Не хочу я возвращаться, меня вполне устраивает перерождение!
— Три.
И мир погас.
***
Новый мир встретил меня хлестким шлепком по заднице. В самом прямом смысле этого слова. Нет, я слышал, что младенцев при рождении шлепают, если они не орут — но, черт возьми! Больно! У меня и так кожа по всему телу горела, словно ее наждаком натерли — так еще и этот шлепок. В общем, да, я заорал. В основном от неожиданности, но и боль была более чем ощутимой. Замолчал быстро, но, кто бы меня не держал сейчас в руках — его это удовлетворило.
Честно говоря, я сейчас нихрена не видел, не слышал, и не понимал. Какая-то карусель из цветных пятен перед глазами. В ушах — белый шум, сквозь который пробивались чьи-то голоса. Кожа горит, задница болит, мое бедное тело постоянно перемещают, пеленают, еще что-то с ним делают... в общем, то еще удовольствие. Собственно, в таком спутанном состоянии ума до меня дошло, что я младенец, лишь через пару минут. А до этого я просто старался выждать, пока мне не полегчает. Облегчение пришло не сразу, но, постепенно, стало легче. Белый шум стихал, сквозь него все четче пробивалась речь на незнакомом языке — надтреснутый голос уже явно немолодой женщины, и суровый голос мужчины с нотками какой-то растерянности. Боль в теле тоже постепенно утихала, а вот глаза фокусироваться отказывались. Как я ни пытался вглядеться в большое темное пятно, которое держало меня на руках, ничего не выходило. Четче оно не становилось.
В итоге я просто закрыл глаза. И уснул.
Следующие дни слились в единую пелену. Я толком не контролировал свое тело, силенок у меня хватало максимум чтобы размахивать конечностями, но хотя бы зрение постепенно улучшалось, становилось четче — и я, наконец, познакомился со своей новой матерью. Симпатичная молодая девушка, лет двадцати от силы. Яркие зеленые глаза, печать послеродовой усталости на лице, постоянная легкая улыбка, тихий, успокаивающий голос... Периодически я попадал в руки к старому, но еще крепкому мужчине, частенько менявшему мне пеленки. На отца он не тянул, уж больно староват. Дед? Возможно.
Несмотря на все недостатки бытия младенцем — беспомощность, слабость, грудное вскармливание (черт побери, человеческое молоко оказалось ОЧЕНЬ невкусным), почему-то все это меня не особо напрягало. Частично потому, что большую часть времени я попросту спал. Но были и другие моменты. Сознание туманилось, для размышлений приходилось прикладывать существенные усилия, быстро истощавшие меня и заставляющие вновь засыпать. Эмоции тоже были какими-то куцыми, сводясь к быстро растущей привязанности к окружающим меня людям (и, особенно, к матери), а также недовольству от голода или испачканных пеленок. Судя по всему, недоразвитый мозг младенца попросту не мог уместить мою взрослую личность в полном объеме и мгновенно, вместо этого постепенно образовывая новые нейронные связи по мере возможности.
Так что, по сути, процесс перерождения в итоге растянулся на
