Таковой же мир был заключен на VI день ноября IIIIc X года[88], после чего все вернулись к себе, вплоть до нового приказа, никто же не выиграл у другого, но французское королевство понесло такой урон, от каковых не смогло бы оправиться и за двадцать лет, пусть даже никакие иные беды ему бы не грозили.
14. Тогда же Сена обмелела настолько, что такового не видано было даже в праздник Св. Иоанна летнего[89], как то случилось в праздник Св. Фомы[90] каковой предшествует Рождеству, но несмотря на то по милости божией пять недель спустя после ухода латников, за секстье лучшей пшеницы просили от XVIII до двадцати парижских солей[91].
1411
15. Nota[92] в прошлый вторник, в последний день июня IIIIc и XI года, в день Св. Павла[93], около 8 часов послеобеденного времени шел град, дул ветер, гремел гром и сверкали молнии, так что не видно было другого человека, случись таковому оказаться[94].
В следующий за тем год тысяча CCCC и XI носящие перевязь вновь стали вершить[95] зло, ибо в августе, ближе к его концу, подступили к Парижу со стороны Сен-Дени, и послали вызов герцогу Бургундскому[96] и обеим сторонам сразиться при Мондидье. Однако же, когда носящие перевязь прознали, что у герцога Бургундского имеется в распоряжении доблестное войско[97], они не решились подступить к городу с осадой, в то время как их там дожидались в течение пяти недель. Видя же как повернулись события, он заявил, что отказывается вести войну иначе как в защиту короля и доброго города Парижа, после чего распустил ополчение и отправил солдат домой, пройдя вместе с ними большую часть пути[98].
16. Мерзкие арманьяки, носящие перевязь, творили же столько бед, как только могли, и подошли вплотную к Парижу в разгар сезона сбора винограда, иными словами около полуночи с субботы на воскресенье, каковой день пришелся на III октября IIIc и XI года. Они же обретались в Пантене[99], в Сент-Уане[100], в Шапель-Сен-Дени[101], на Монмартре[102], в Клиньянкуре[103] и прочих деревнях под Парижем со сказанной стороны[104], и подступили с осадой к Сен-Дени[105]. Они же совершили столько зла, что не уступали в том сарацинам[106], ибо вешали людей, [одних] за большие пальцы, других — за ноги, третьих убивали, и захватывали в плен ради выкупа, и насиловали женщин и устраивали поджоги, и ежели кто творил подобное, говорили “Это сделали арманьяки”[107], в сказанных же деревнях никого не осталось кроме них самих[108]. Посему Пьер дез Эссер прибыл в Париж и вновь занял место прево, как то было ранее[109], и приказала объявить в Париже, дабы никто не поддерживал арманьяков, и ежели имел к тому возможность, убивал бы их и забирал себе их имущество. [После чего множество людей стали совершать набеги на арманьяков], и не раз причиняли таковым великий урон, при том, что деревенские жители, каковых именовали в Париже “разбойниками” под предлогом выступления против арманьяков вершили зло[110].
17. Тогда же парижане надели зелено-голубые шапероны и крест Св. Андрея[111] а посередине его щит с королевской лилией[112] и менее чем за 15 дней в Париже (стало) сто тысяч (как) мужчин (так и) детей, носивших на себе спереди и сзади сказанный крест, ибо никто не мог покинуть Париж, ежели не имел на себе такового[113].
18. Далее, на XIII день октября арманьяки захватили мост Сен-Клу[114] в каковом деле помог им мерзкий предатель, по имени Колине де Пюизо[115], бывший тамошним капитаном, каковой предатель за деньги все им продал и отдал. Там же погибло множество добрых людей, искавших в этом месте для себе прибежища и захвачено было все их имущество, какового также было несметное количество, ибо из всех деревень бежали туда, унося свое имущество с собой, оно же пропало без остатка по вине мерзкого предателя.
19. Далее, на XXIII день октября[116] они же захватили Сен-Дени так же как Сен-Клу посредством предательства некоих из бывших там, и также говорили что сеньор де Шалон[117] с тем был согласен, каковой же сеньор состоял на службе у герцога Бургундского.
20. Когда же носящие перевязь подчинили себя оба места, как то Сен-Клу и Сен-Дени, они осмелели настолько, что подступили к самым воротам Парижа, ибо сеньоры их стояли лагерем на Монмартре[118], оттуда же они могли видеть что происходить внутри стен, а также всех, каковые въезжали в город или покидали его, каковое событие навело на парижан великий страх. В те же времена (обретался) в Париже некий дворянин именем Ангерран де Бурнонвилль[119] и другой именем Аме де Вири[120], каковые множество раз предпринимали вылазки против них, равно днем и ночью, арманьяки же боялись сказанных дворян более чем графа Сен-Поля[121] вкупе со всем его войском, каковой граф в те времена был капитаном Парижа и изображал на своем знамени цветок бурачника[122].
21. Далее на XVI день октября арманьяки стояли у ветряной мельницы что за Сен-Ладром[123]. Тогда же парижане устроили против них вылазку не взяв себе предводителя, и почти без оружия не считая луков и фландрских пик[124], те же были наоборот хорошо вооружены и напали на парижан на самой дороге, и убили LX или же IIIIXX человек[125], раздев убитых до брэ[126], удалось же им убить столько людей потому что дорога была узкой, и наступала ночь, и многие из парижан были ранены, и так обернулось все дело[127].
22. Тогда же[128] парижане были весьма поражены, ибо новостей от герцога Бургундского уже давно не поступало, и его полагали умершим, он же в это время обретался в Англии, ведя переговоры с англичанами, и вернулся в Париж сразу как только имел к тому возможность, и вступил в город на XXIII день октября названного года[129], привезя с собой VII или же VIII тыс. англичан вкупе с прочими своими людьми[130]. На XXV же день сказанного месяца, англичане совершили вылазку к ветряной мельнице[131], где выстрелами из луков убили множество арманьяков
