же тем временем пялюсь, как на сцену выходит мужчина…
Такое бывало со мной редко. Всего дважды за жизнь – один раз с моим верным Марком, второй раз – с Максом, который, как снимок, навсегда отпечатался в моем сердце, пока не разломал его на мелкие кусочки. И вот теперь – третий раз. Как его зовут? Что там сказала ведущая? Кажется, Сергей…
Довольно высокий, уверенный, статный. В кэжуал-костюме, который выглядит удивительно хорошо среди всех местных строгих «двоек» со строгими стрелками на брюках и пиджаках не по размеру – на Сергее костюм выглядит так, словно он в нем родился. Широкие плечи, на фоне которых ведущая кажется малюсенькой, как мышка. Аккуратная стрижка, каштановые волосы, которые лежат идеально и без всякого лака. Ямочка, каких почти не встретить у мужчин вживую – только у актеров. Но этот Сергей улыбается публике – и ямочка появляется, причем только на правой щеке. Прирожденная мужская красота. Довольно взрослый, точно не мой ровесник, но выглядит прекрасно.
– Девушка, он у вас сейчас взорвется, – шутит кто-то рядом со мной, указывая на Марка, и я наконец убираю палец с затвора. Успела сделать, наверное, примерно миллиард снимков, пока залюбовалась на сцену.
Сергей с легкой улыбкой берет у ведущей микрофон – при этом из-под рукава выглядывают серебряные часы, которые стоят, наверное, как моя годовая зарплата.
– Спасибо за приглашение, – говорит он бархатным голосом, и я понимаю: попала. Человек с таким голосом… – Моя компания занимается разработкой оборудования, которое должно облегчить труд многих хозяйств. Автоматизация – не то слово, которого нужно бояться в двадцать первом веке. Хотя оно напугало многих еще веке в семнадцатом, когда на смену ручному труду пришли великие и ужасные машины.
В зале раздается легкий одобрительный смех.
– Тысячи людей тогда остались без работы, и конечно, это привело к разным восстаниям. Не восстаниям машин, разумеется – это ждет нас впереди. – И вновь несколько ухмылок. – Об этом я и хочу поговорить сегодня. Не об автоматизации – а о последствиях, которые ждут нас с ее приходом. Мы запускаем учебную программу, которая…
– Тусь, ну ты сфотала или нет? – Оля незаметно приблизилась ко мне и, видимо, заметила, что я занята явно не работой. Проследила за взглядом. Узнала его. – О нет… Что, прямо сейчас?
Я перевожу взгляд на нее, но едва различаю светлое облачко ее волос.
– Что? Ты о чем?
– Я уже видела, как ты застывала в такой позе и с таким выражением. Алле, подруга, это тебе не какой-то там преподаватель Макс. Очнись! Птицы не нашего полета! Ты в курсе, кто это?
Ольга начала щелкать пальцами у меня перед лицом, заставляя окончательно проснуться.
– Что ты несешь? – Я оборачиваюсь. Несколько мужчин смотрят на нас – на этой выставке вообще кроме мужчин будто бы никого нет, словно женщинам вход запрещен, а мы как-то случайно проскользнули. – Я в порядке. Фотоаппарат настраивала.
Оля вздыхает, слушает Сергея несколько секунд и опять оборачивается ко мне.
– Попробовать уболтать его на интервью? Я что-нибудь спрошу, а ты…
– Да! – начинаю кивать я раньше, чем успеваю подумать. Вот, началось! Я так и знала: если память моей головы переполнится, остальной «компьютер» тоже начнет тупить. Вон, уже соглашаюсь раньше, чем понимаю вопрос.
– И угораздило же тебя… Тьфу! – ворчит Оля, уходя ближе к сцене.
Сергей тем временем заканчивает говорить и уже спускается со сцены, сорвав гораздо больше аплодисментов, чем предыдущий оратор. К нему тут же подходят несколько слушателей, окружают, забалтывают, а моя храбрая подруга выглядывает из-за их широких спин, не торопясь заговаривать с Сергеем.
Я осторожно приближаюсь, но Оля меня перехватывает:
– Стой. Тут надо действовать умнее. Давай подождем, пока толпа от него разойдется. Тем более что он выступал последним, вон, народ уже расходится. Договорят мужики – тогда подойдем и мы.
Я нетерпеливо стою в стороне, разглядывая Сергея. Он выглядит довольным, улыбается, от чего от его глаз расходятся чуть заметные лучики. Похоже, ему лет тридцать-тридцать пять – как раз возраст, когда старость еще далеко, но первые намеки уже появляются. Правда, ему эти лучики только добавляют обаяния.
– Надо? – Оля протягивает мне что-то белое.
– Платок?
– Слюни подобрать.
– Иди ты!
– Тусь, я попробую его разговорить. Но тут без вариантов, – подруга качает головой. – Слышала про него от своего «фермера». Серьезный тип. Со своими прибабахами – и не все тебе понравятся…
Я слушаю Олю и понимаю, как же все это глупо. Выставка на тему, о которой я ничего не знаю. Человек, которого я никогда не видела. Один взгляд – не на меня даже, а куда-то в толпу зрителей. Но так было каждый раз – я, как рыбка, попадалась на крючок и уже не могла сорваться. Один взгляд, одно слово, одна искра – и я в огне. Так было и в прошлый раз. И к чему это привело…
Наступает паника от воспоминаний о Максе. Нет, чувств к нему у меня не осталось – все выгорели дотла, но зато сохранилась огромная дыра в груди. Я радовалась каждый день, что туда, в сердце, больше никто не пытается проникнуть, что я больше не чувствую «затвора», который запечатлевает человека в моей судьбе. Долгих три года мне понадобилось, чтобы оправиться, и вот теперь – опять срабатывает щелчок. Я бы подумала, что это легкая симпатия, вызванная чем-то внешним, да пусть даже милой улыбкой этого Сергея, если бы не знала: такие «щелчки» для меня не проходят легко. Я попала, и так глупо. Могла бы сейчас проводить фотосессию другим людям и даже не подозревать…
– Извините! Сергей, верно? – Ольга, увидев, что народ расступился, подскакивает к нему и показательно достает блокнот. – Очень впечатлила ваша образовательная программа! Так вы считаете, возможно провести масштабную автоматизацию, как вы выразились, «без жертв»?
Она верещит что-то еще, отводя Сергея подальше от людей, а я восхищаюсь ее памяти: она слушала и понимала, о чем тот говорил со сцены. Пока я стояла и хлопала глазами-ушами. Нужно будет потом расспросить, про что же он говорил. Хоть у одной из нас голова еще на месте.
– Согласитесь на небольшое интервью? Может быть, завтра? – говорит Оля, и мое сердце замирает.
Сергей, отойдя с ней в сторону, перестает так обворожительно улыбаться, как делал это при разговоре с другими зрителями.
