смеялись и Ева стала успокаиваться.
Как ни странно, бункер звучал для нее заманчиво. Ах если бы только можно было отключить весь реальный мир и целиком отдаться вымышленному…
– Просто один передознулся, вторая… ну черт знает, что там было. Может, пьяная была. Может, кто-то случайно толкнул. А может, так боялась проиграть эту премию тебе, что кукушечка не выдержала. Не знаю, что там между вами случилось в прошлом, но я уверена ее все эти годы напрягало, когда ты наступала ей на пятки. И вот теперь жюри решило, что вы на одном уровне. Может, она просто решила уйти непобежденной? Но это ее тараканы, ее проблемы! В любом случае эти смерти не имеют к тебе никакого отношения! Ты меня поняла?
Ева потупила взгляд.
– Да. Ты права. У меня просто разыгралось воображение.
– Вот! Жуй свою брускетту, задрала.
Ева заулыбалась. Она обожала свою резковатую редакторшу, которая как никто умела найти правильные слова. И в текстах, и в жизни. Если бы не она, книги Евы Капс не были бы такими блистательными.
– Давай лучше обсудим, кто остался в шорт-листе, и прикинем твои шансы.
– Минутка токсичности? – хихикнула Ева, запихивая в рот кусок брускетты, подбирая пальцем свисающий кусок красной рыбы.
– Она самая, – поиграла бровями Кира. – Итак, выбыли Дэн Петров и Марго Даймонд. Осталось трое: Ева Капс, Наташа Славная и Лала Ли. У Славной не детективы, а кленовый сироп. Богатая утонченная сыщица, никаких проблем в жизни, расследует всякую бытовуху от скуки. Это просто жвачка. Лалу вечно несет в какие-то мистические дебри. И только у тебя настоящий, чистокровный детектив, с кровью, реальной головоломкой и живыми персонажами, которые действуют на пределе своих возможностей. Как ты думаешь, кому же достанется премия?
– М-м, – Ева показала, что ее рот все еще занят.
– Правильно, тут не нужны версии. Все и так ясно. Так что предлагаю тебе прямо завтра отправиться за платьем для церемонии.
– О нет! Платье… – вся глубина Евиных страданий отразилась на ее лице: брови домиком, глубокие складки на лбу сделали ее похожей на шарпея. Очень грустного шарпея.
– О да! Платье! – Кира была непреклонна. – И сейчас ты возненавидишь меня еще сильнее, но я должна спросить. Что у нас по третьей книге «Коршун»? Есть прогресс?
Ева закусила губы и медленно начала сползать под стол.
– Ясно. Все как обычно. Находишь себе кучу проблем, лишь бы не работать.
– Соберусь и начну. Обещаю.
– Давай так. Через неделю принесешь мне поэпизодник. Договорились?
– Ладно…
***
Когда они вышли на улицу, дождь все еще был там. Они уже стали забывать, каково это – жить без дождя. Осенняя гадкая морось, от которой не спасал ни зонт, ни дождевик. Она просачивалась даже в квартиры, делая их неуютными, и, что еще хуже, в мозг, который, как казалось Еве, начинал размокать и превращался в кашу.
Кира прыгнула в такси, а Ева пошла пешком, так как жила в двух кварталах. Небоскреб, в котором они с Ильей жили, был виден даже от кофейни. Где-то там он ждет ее и, скорее всего, уже готовит ужин. Пока Ева стояла на светофоре, который никак не желал включать ей зеленый свет, липкая лапа вины снова легла ей на плечи. Она не была идеальной женой. Даже просто хорошей женой. Совершенно беспомощная в быту, неловкая в обществе, она была словно самозванка на этом празднике жизни. Причем самозванкой она ощущала себя всегда, даже когда жила с мамой в хрущевке и ходила в самую обычную школу.
Став успешной писательницей, она так и не смогла разгадать эту загадку: почему она всегда чувствовала себя ненастоящей. Ненастоящей дочерью, ненастоящей одноклассницей, ненастоящей подругой. Она всегда будто смотрела на себя со стороны, беспрестанно оценивая, правильно ли она себя ведет. Все, что для других людей было элементарным, казалось ей сложным и непонятным.
Что сказать, как правильно поддержать, как высказать свое мнение. Как правильно смеяться, как закончить разговор. Да что там, даже на правильно стонать во время секса. Как будто она была инопланетянкой, которая только притворялась человеком. Единственная жизнь, которую она знала хорошо и где чувствовала себя как рыба в воде – та, что была в ее книгах.
Когда они с Ильей съехались, она стеснялась даже резать хлеб в его присутствии. Как будто есть правильный и неправильный способ это делать. С мужем ей повезло, он принял ее такой, какая она есть. Никогда не критиковал, не упрекал, будто не замечал ее неприспособленности к земной жизни. И это порождало в ней разного рода паранойю. Быть может, ему просто безразлично, с кем он живет? Или он не замечает ее несуразности, и если так, то что случился, когда он, наконец, прозреет? Тяжело жить, когда ты постоянно генерируешь в голове преступления и во всем видишь злой умысел.
И все же она знала, что он всегда на ее стороне, единственное, в чем он ее упрекал – это ее неуверенность. Он хотел, чтобы она сильнее верила в себя, меньше сомневалась. Но это было нереально. Бесконечный процесс сравнивания себя с другими и поиск собственных косяков не прекращался в ее голове никогда. Но, к счастью, даже с этим он, кажется, почти смирился. Наверное, это и есть любовь.
– Долго тут стоять планируете? – пожилая женщина демонстративно нажала на столбе кнопку вызова зеленого светофора. Ева обернулась и виновато улыбнулась, она всегда забывала про эти светофоры «по требованию». Позади нее стоял парень, которого она видела в кофейне. Или просто похожий.
Загорелся зеленый, и парень быстрым шагом обогнал Еву. Черная кожанка, иссиня-черные волосы, азиатское лицо.
Убийца не может быть китайцем. Ева вспомнила глупое правило конвенции авторов детективов, составленной еще в середине прошлого века. Вряд ли он за ней следил. Просто парень. Просто ему в ту же сторону, тем более, прямо по курсу – станция метро. Может, он даже не китаец, не так уж сильно она в этом разбирается.
Ева подошла к своему дому. Высотка в 35 этажей, они переехали сюда пару лет назад, когда стало ясно, что доходы с ее книг стали постоянными и не растворятся в один миг. Это было приятное чувство – знать, что твой успех не случайный и не временный. Ева прошла сквозь автоматически стеклянные двери и вызвала лифт. Отряхивая зонт, она оглянулась. Снаружи, прямо напротив стеклянных дверей, но недостаточно близко, чтобы они открылись, стоял азиат. Он просто наблюдал, как она заходит в лифт. Сердце бешено колотилось те несколько секунд, пока она ждала, что двери
