на пару!
Следователь вздохнул и решил ехать домой. Уж у мамы для сына всегда найдётся что-то вкусненькое.
И спустя каких-то полтора часа Шура уже сидел на родной кухне и уплетал дымящийся борщ, а мама, Софья Марковна, сидела за столом напротив него. Её локти упирались в столешницу, а голову она поддерживала ладонями и не сводила любящих глаз с сына.
– Мам, ты чего не ешь? – спросил Шура Наполеонов.
– А ты на часы смотрел? – улыбнулась женщина.
– Нет, – ответил он, – чего мне на них смотреть, на них узоров нет.
– Зато стрелки показывают девятый час. И я не думала, что ты сегодня соизволишь дома ночевать. Поэтому давно поела.
– А, – протянул он. – Мам, ты помнишь о коте, которого завела Славкина тётя?
– Виктория Петровна?
– Ага.
– Ты сто раз рассказывал мне о нём, – улыбнулась Софья Марковна.
– Так ты же её большая поклонница, – поддел Шура мать, – вот я и стараюсь ради тебя!
– Не отвлекайся, – делано строго сказала она. – Вообще-то я поклонница писательницы Виктории Волгиной, а не её кота.
– А, – отмахнулся Наполеонов.
– Так что там с котом? – женское любопытство взяло верх.
– Ничего, – пожал плечами Шура, – только он и не кот вовсе…
– То есть? – удивилась Софья Марковна.
– Нет, выглядит-то он, как кот, – решил слегка успокоить мать Шура, – но кусается и лижется, как щенок. Ходит за Викторией по пятам. Если она сядет где, он тут же брякается возле её ног. Если она закрывается в своём кабинете, то он лежит около двери и никого туда не пускает. Даже Игоря. Представляешь, мужа к жене не пускает! Короче, «Живёт моя отрада в высоком терему. И в терем тот высокий нет хода никому».
– Я не знала, что бывают такие коты, – призналась Софья Марковна.
– Так и никто не знал! – почему-то обрадовался Наполеонов.
– И как же они его назвали?
– Я им говорил, что нужно назвать его котёнок Гав! Так они не захотели. Игорь предложил назвать его Верный. Но Виктория назвала его Ланселотом. А в итоге его стали звать Лансик. – Шура смешно просюсюкал: – Лансик. Но и это не конец истории!
– Не конец? – растерянно переспросила мать.
– Нет! Звать его стали Феликсом!
– Почему Феликсом? – искренне удивилась Софья Марковна.
– Потому что он точная копия кота с рекламы этого корма. Только тётин кот питается разнообразно. Он, например, ест яблоки, груши, хурму, сырую морковь и тыкву!
– Не может быть! – воскликнула Софья Марковна.
– Мать! Не буду же я тебе врать! – возмутился Шура. – Сам видел!
– Чего только на свете не бывает, – проговорила Софья Марковна.
– И не говори, – улыбнулся Шура и вспомнил цитату из трагедии Шекспира «Гамлет»: – «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – и вдруг неожиданно спросил: – Ма, может, нам тоже какую-нибудь живность завести?
– Я даже и не знаю, – растерялась Софья Марковна.
– Как это не знаешь? Вот кого бы ты хотела?
– Вообще-то я бы хотела внуков, – вздохнула Софья Марковна.
– Я совсем не это имел в виду! А что-нибудь небольшое!
– Так ребёнок тоже сначала небольшой, – продолжила осторожно Софья Марковна.
– Он быстро растёт! – рявкнул Шура. – К тому же к нему прилагается нагрузка!
– Какая нагрузка? – растерялась женщина.
– Его мать! А оно мне надо?! – Наполеонов смешно насупил брови.
– Шура! Но ведь без жены не может быть ребёнка.
– Вообще-то, может. – Наполеонов почесал свой острый, как у лиса, нос.
– Шура! Ты говоришь неприличные вещи, – укорила его мать.
– Ничего неприличного! Теперь становится модным быть отцом-одиночкой.
Софья Марковна хотела что-то сказать, но Шура опередил её:
– Но я и к этому не готов!
– Я тоже, – сказала Софья Марковна.
– Наконец-то в кои-то веки мы достигли с тобой консенсуса, – обрадовался сын, чмокнул мать в щёку и сказал: – Я почитаю и спать. Ты не возражаешь?
– Иди уж, – махнула она на него рукой.
– Нет, если ты хочешь, я могу с тобой ещё о чём-нибудь поговорить. – Шура сделал вид, что хочет снова опуститься на табурет.
– Иди уже! – шутливо прикрикнула на него мать, и Шура с радостным видом скрылся в своей комнате.
Сначала он решил ознакомиться с новостями и даже включил ноутбук, но тотчас передумал, решив, что вместо просмотра современных новостей лучше пожевать ветку полыни. Горечь будет примерно та же, но полынь можно выплюнуть и прополоскать рот, а новости так скоро из головы не выбросишь, и состояние эмоциональной горечи продлится не один час.
Поэтому Шура постелил постель, раскрыл книгу и принялся за чтение. Спустя полчаса он уже крепко спал.
На следующее утро Шура проснулся, на пять минут опередив звонок будильника.
– Что-то ты долго спишь, брат, – подмигнул он часовому механизму и, почувствовав прилив бодрости во всём теле, поспешил под душ.
– Когда тебя сегодня ждать? – привычно спросила после завтрака Софья Марковна.
Он ответил ей, не нарушая заведённую традицию:
– Откуда же я знаю, мам?
И как в воду глядел. Едва Наполеонов дотронулся до ручки своего кабинета, как сзади к нему подбежала секретарь Элла Русакова.
– Ой, Александр Романович! А я звоню вам, звоню! А вы не отвечаете!
– Разреши напомнить тебе, Эллочка, что рабочий день ещё не начался.
– А, – отмахнулась она, – я сама на пятнадцать минут раньше пришла, а Фёдор Поликарпович уже рвёт и мечет.
– Чёрную или красную? – лениво поинтересовался Наполеонов.
– В смысле – чёрную или красную? – опешила Элла.
– В смысле, икру! – сделал смешную мину Наполеонов.
– Ага, вы вот идите к Солодовникову и у него лично спросите об этом.
Наполеонов хихикнул, представив себе вытянувшееся лицо Фёдора Поликарповича Солодовникова, своего непосредственного начальника, если он осмелится задать ему такой вопрос.
Так и не открыв свой кабинет, Наполеонов сразу отправился к начальству.
«Взрослый мужик, – подумала Элла, глядя ему вслед, – а всё ещё детство в одном месте играет. Правильно мама говорит, что все мужчины – дети».
Открыв дверь кабинета начальника, Наполеонов спросил:
– Звали, Фёдор Поликарпович?
– Ага, звали к тёще на блины, – пробурчал Солодовников, – заходи, садись.
– И что на этот раз?
– На этот раз старуха-процентщица.
– И что с ней?
– А то ты не знаешь! Топором зарубили!
– Шутите? – не поверил Наполеонов.
– Тут не до шуток! Нашли зарубленную топором женщину. На стене надпись: «Процентщица».
– Так, может, какой-то псих, – предположил следователь, – начитался Достоевского и решил проверить «не тварь ли он дрожащая» и имеет ли право.
– Вот и выясни это. Ты у нас парень начитанный, тебе и карты в руки.
– Кто выезжал на место преступления?
– Самуил Яковлевич Коршунов. А он у нас, сам знаешь, не то что без пяти минут, а уже без одной минуты пенсионер. Вот тебе все бумажные носители, –
