сзади ко мне кто-то подошёл, причём вплотную так причалил. Подготовив самое матерное слово для наглеца, я поворачиваю голову и мгновенно немею от шока.
Там он. Костя!
Стоит за моей спиной!
Очень близко. Как никогда близко!
Сглотнув ком в горле, я пытаюсь сосредоточиться на нужном слове, но Кос меня опережает.
Он тянется рукой в центр стола, тем самым впечатывая меня в края стола — с одной стороны и в своё тело — с другой стороны.
— Ешь вот это. Оно хорошо прожарено, — прошептал быстро Костя и резко отошёл, но перед этим он поставил на стол тарелку с мясом.
Вот это поворот! И откуда он знает, что я не люблю с кровью? Да и как Кос вообще понял, что я раздумывала о мясе, ведь я стояла к ним спиной.
Ох! Теперь мне не то что это мясо кушать не хотелось, а вообще никакой кусок в горло не лез.
Не оборачиваясь, я стартонула с освященной площадки в лес, где прикрыв глаза, пыталась унять откуда-то взявшуюся дрожь.
Надо всё-таки поесть и уйти спать. От греха подальше…
Но как не странно поела я отлично. Не зря же говорят: аппетит приходит во время еды. Скрытая темнотой, от внимания Коса, я съела всё, что было на тарелке.
На улице стало довольно прохладно: поздний вечер в сентябре особой жарой не отличался. Нацепив капюшон, я подумала, что нужно выпить чего-то горячего и пойти в палатку. Выйдя на освящённую площадку, я сбросила пластиковую тарелку в мусорный пакет и стала оглядываться в поисках чайника. Все пили спиртное, поэтому чайник мало кому был нужен, по крайней мере в разгар веселья. И тут ко мне снова прицепилась Олеся. Она уже расстегнула свою легкую куртку и была довольно пьяной.
— Кира, ты где была? Я тебя искала… Пошли танцевать, а ещё Оля кальян привезла, пока Дима ушёл к машине тебе можно покурить.
И орала она это на весь берег. Вот дура нет, всего один раз видела, что я курила и теперь растрепала всем. Причем я тогда её попросила, чтобы она никому не рассказала. И вот что вышло….
— Отстань, Олесь. Я чай попью и спать пойду, — сквозь зубы ответила я и наконец заметила чайник.
Железный чайник стоял на краю бревна, а рядом с ним стояли Костя и Игорь. Они что-то тихо обсуждали и смотрели в нашу сторону. Теперь эти двое точно стуканут братцу.
— Какая же ты ску-учная… Давай я тебе волосы поправлю, они в капюшоне запутались…
И добрая Олесенька, своими пьяными ручками, дергает меня за капюшон, задевая при этом большую прядь волос. Я не успеваю даже увернуться, она тянет меня назад и похоже не рассчитывает силу. Девушка заваливается назад и утягивает меня за собой, мертвой хваткой вцепившись за капюшон.
Воздух перестает поступать в лёгкие, я барахтаюсь руками, Олеся визжит и тут… меня резко отрывают от земли и прижимают к чему то горячему. Дыхание восстанавливается, я открываю глаза и тут же слышу.
— Она ей чуть шею не сломала и в костер не уронила… уведи… да.
Голос Коса пересекался со смехом Олеси и тихим бурчанием Игорька. Я пытаюсь выбраться из горячего захвата, но мужские руки очень твёрдо удерживали меня в своих объятьях. У Григорьева даже запах был тяжёлый и обволакивающий. Мне хотелось отвернуться и вдохнуть чистого, свободного воздуха.
— Отпусти, — сиплю я и задираю голову, чтобы посмотреть на мужчину.
Этот псих никак не реагирует, даже в ответ не смотрит, а кругом уже начался настоящий кипишь. Пьяная компания галдит и каждый пытается вставить свои пять копеек в обсуждении произошедшего. И наконец я слышу голос Димы с Максом.
— Что она опять натворила? — рявкает надо мной голос брата и тут же он отрывает меня от Григорьева, — нельзя тебя оставить одну даже на минуту…
Я злобно морщусь и сквозь зубы шиплю.
— Я как раз ничего не сделала, а твои святые друзья вновь показали на что они способны, Дима. Я вот думаю брать с них пример прямо сейчас или до завтра подождать? А вообще… иди ты… Я спать.
Вырвав локоть из рук разозлившегося Димы, я убегаю с берега.
Достал!!!!!
Пробираясь к елкам, именно там брат должен был поставить палатку, я усердно сдерживала слезы. Как бы отомстить этому «правильному братцу» и что же сделать, чтобы он наконец от меня отстал. Как разозлить его?
Наконец обнаружив палатку, я достаю пачку сигарет из кармана и с удовольствием закуриваю.
Палатки — это тоже идея Димы. На другом берегу было много домиков, но этому индюку всегда хотелось жить в палатках. На фига? Если он так любил природу, пусть сам бы в них и жил. Так нет же, он всех тоже заставлял в этих первобытных палатках куковать.
Блин. Как же показать Диме, что я не исправима и что его влияние на меня только ухудшает ситуацию?
Выбросив окурок, я кладу в рот жвачку и быстро забираюсь в палатку, подсвечивая себе телефоном. Заметив только одно спальное место, я с удовлетворением понимаю, что ночевать я буду одна. Дима с ОлЕнькой решили сегодня не делить со мной палатку. Вот это радость! Хоть в одном братец мне услужил.
Поискав глазами свою сумку, я понимаю, что брат похоже забыл принести её из машины, а это значит, что придется ложиться спать в одежде и без спальника.
Вот чёрт! Одетой я спать не любила.
Стащив куртку, я сбросила кроссовки, а потом решила снять джинсы со свитером. Пусть будет прохладно, но спать в костюме капусты, я не хотела. Оставшись в одной футболке и трусиках, я залезла на матрас и закуталась в очень тёплое одеяло. Димочка ещё и на новое одеяло расщедрился, как на него не похоже, но ладно…
Вначале я не поняла, что именно меня разбудило. Какой-то далекий шорох… Я приоткрыла глаза и стала вслушиваться в окружающую тишину. Шорох повторился, а потом я услышала, что молния палатки расстёгивается.
Всё-таки Дима с ОлЕнькой явились — была первая мысль. А потом я подумала — куда они лягут, ведь полутороспальный матрас не предназначен для троих. И только потом я поняла — это не они…
Вначале меня ослепила вспышка яркого светодиодного фонаря, а потом она же — заставила оцепенеть от страха.
Это он. Костя Григорьев внаглую забрался в мою палатку, чтобы… Боже о «чтобы» я даже думать не хотела.
Сейчас бы разораться или взвизгнуть, но я словно окаменела. Грудь сдавило, а тело стало покрываться
