башню, сколько не умолял Элиас герцога, чтобы тот простил его жену, герцог был не приклонен. Пока суд да дело, Эрна родила дочь, она назвала ее Эстер — звезда.
Вот только вырастить свою дочурку Эрна не смогла, ее приговорили к изгнанию, дочь отобрали, а бедную женщину изгнали из королевства в темный лес, и запретили появляться не только в столице и городах королевства, но и даже в деревнях. Оставшуюся жизнь она должна была жить в страшном заколдованном лесу, кишащем кровожадными тварями.
В королевстве строго настрого запретили использовать магию, все ведьмы и колдуны должны были зарегистрироваться в министерстве магических наук, и дать клятву на крови, что никогда не воспользуются магией без разрешения. За порядком строго следила полицейская магическая служба из бывших ведьмаков, и если замечала всплеск эфира, следы от магических ритуалов, то наказывала всех без разбора. Наказание получали и те, кто сделал магический ритуал, и те, кто им воспользовался. Ведьм и колдунов били розгами на площади, и бросали за решетку, отбирали древние книги и артефакты и сжигали, а виновных в заказе ритуала привязывали к шесту на главной площади в базарный день, и разрешали всем желающим кидать в них гнилые овощи.
После все случившегося, Элиаса прогнали из дворца, он вернулся в свой дом и стал растить и воспитывать Эстер. Жили они в нищете, иногда с хлеба на воду перебивались. Но Элиаса радовался, что Эстер растет копией своей матери, такая же тонкая, стройная, рыжеволосая, с глазами, похожими на весеннее ярко- синее небо. Годы шли, и Эстер подрастала, чем старше она становилась, тем больше стало заметно, что Эстер унаследовала не только красоту матери, но и ее магические способности. Элиасу пришлось запереть ее дома, чтобы соседи не заметили странностей, его дочери.
Так они и жили, пока Эстер не исполнилось восемнадцать лет…
Глава 4 Настоящее
Эстер жила у Марьи Ильиничны, и каждый день удивлялась этому странному миру. Тут ездили повозки без лошадей, по небу летали железные птицы, из картины, что висит на стене, девушка вещает, картинки показывают. В одном месте люди воюют, в другом поют, сказки по вечерам рассказывают, мир чудной и непонятный.
Эстер так хотелось разобраться в этом чудном мире, но время пребывания ее здесь было ограничено, ведь ее задача как можно быстрее найти маму. Но как искать? Да и здесь ли она? Может, стоило поездить по миру…
В один из вечеров на пороге их квартирки появился молодой человек.
Он был так высок, что ему пришлось наклониться, чтобы пройти в низенькую дверь, а когда он выпрямился и оглянулся по сторонам, девушка не смогла оторвать от него глаз, так он был красив. И это было не удивительно, ведь Эстер была заперта своим отцом в четырех стенах и почти не видела молодых людей.
Сейчас перед ней стоял эталон мужской красоты. Высокий рост, широкие плечи, такие рубленные чисто мужские черты лица, жесткие темные волосы и серые, как сталь, глаза.
— Здравствуйте, — запинаясь, сказала она.
— Ой, Максимушка, знакомься это Эстер, мы так рады тебя видеть, давно тебя не было.
— Здравствуйте, Эстер, — Максим назвал ее имя, словно смакуя каждую букву на языке, при этом пристально всматриваясь ей в лицо, затем протянул огромную корзинку со всякой снедью и букет роз Марьи Ильиничне. — Простите, не знал, что у вас гостья, а то бы два букета купил.
— Ну что ты, Максимушка, и так меня балуешь, — засуетилась Марья Ильинична. — Да ты проходи, проходи.
Максим разулся и прошествовал на кухню, при его появлении кот важно поднялся с табуретки, сладко потянулся, и подошел поздороваться. Макс пару раз погладил его по спине, почесал за ухом, на этом взаимное приветствие было окончено. Кот, задрав пышный хвост, удалился, важно шагая. А Максим сел на табурет.
От присутствия высокого мужчины на кухне сразу стало как-то тесно, Макс словно почувствовал это, и отодвинул свой табурет в уголок, откуда продолжал рассматривать Эстер. От его внимательного, испытывающего взгляда она покраснела и засуетилась, помогая бабушке раскладывать снедь из корзинки и накрывать на стол.
— Давно ты у меня не был, — Марья Ильинична уже разливала запашистый чай по кружкам, раскладывала румяную выпечку, на столе появились вазочки с зефиром и пастилой.
— Все дела, Марь Ильинична, дела.
— Вот и я думаю, что дела, наверное, тебя задержали, а так каждый год приезжал, внученьку мою вспоминал.
— Три года прошло, — Макс замялся, затем продолжил, — как исчезла Этель.
Он говорил так, словно боялся произносить это имя, словно каждая буква имени заставляла кровоточить его сердце. Марья Ильинична смахнула осторожно слезу с уголка глаза и печально посмотрела в свою чашку.
— Да, уже три года прошло, быстро время бежит, я все одна да одна, вот родственница у меня дальняя ко мне приехала, — при этом она махнула головой в сторону Эстер. Та закивала головой, не понимая, зачем надо было врать и называть ее родственницей, но спрашивать об этом при госте не стала.
И они продолжили разговор, вспоминая прошлое, внучку Марьи Ильиничны, детские годы, школу, рассматривали, наверное, по сотому разу фотографии, разные безделушки, что коллекционировала в детстве Этель, и смеялись, вспоминая проделки Этель в школе.
Эстер сидела рядом, но в разговор не вникала, это были не ее воспоминания, случайно ее рука скользнула в кармашек платья, там лежал мешочек с волшебным песком, что оставила в наследство ей мама. Мешочек был сделан из куска шелковой ткани, что приятно холодило руки. Но вот сейчас мешочек был странно горяч. Эстер пальчиками раздвинула завязки и взяла несколько крупинок. Те просто обжигали руку, от неожиданности Эстер уронила крупинки на пол, а они по-змеиному извиваясь, пробежали по полу, испугав кота, и приклеились к штанине Макса.
«Мама, мама дает мне подсказку…»
Надо не упустить этого Максима, значит мама где-то рядом.
Этель откашлялась, приосанилась, про себя решив, что так ей дадут больше лет, и спросила: Максим, а на работу в вашу организацию устроиться можно?
— Да, ты бы помог моей родственнице на работу к себе взял, а то девчонка молодая еще, профессии нет, — поддакнула Марья Ильинична, с удивлением посмотрев на Эстер.
— Школу окончила? — спросил ее Макс, смотря ей прямо в глаза.
Эстер не любила врать, но уж коли Марья Ильинична для нее солгала, то отступать ей было некуда.
— Да.
— Ну, давай попробуем взять тебя помощницей секретаря, приходи завтра в офис, возьми с собой паспорт, посмотрим, что из тебя получится.
Эстер чуть не запрыгала от
