при себе. Не надо меня втягивать в ваш надвигающийся маразм. Я как-то думала что он попозже начинается. Ладно ты. Но дядя Рома? От тебя я этого не ожидала… Вы правильно заметили. Я уже выросла. И вмешиваться в мою жизнь, судить меня и навязывать ваши суждения не стоит. Оставьте эти пережитки, настоятельно рекомендую.
Развернувшись на пятках, она вышла в прихожую, пихнула ноги в обувь, накинула пуховик и прихватив все остальные свои вещи вышла из дома.
Раскисшая под дневным солнышком дорожка превратилась с наступлением вечера в идеально ровный гололед, переходящий в застывшую ледяную кашу за калиткой. Постоянно оскальзываясь, Анна шла к остановке. Щеки пылали, а в глазах стояли слезы.
Так и знала, что ничем хорошим этим вечер не закончится. Но не думала, что он даже не успеет начаться.
Ей было обидно и больно. Слова матери глубоко ранили ее. Было ощущение, что она не дочь, а балласт, причем не самый удачный. Такая она вся неудачная, неудобная, нескладная. И прям обуза обузная.
А дядя? Раньше она думала, что он ее любит как дочь, уважает, но по факту сейчас выглядело так, будто она какая-то левая тетка, место которой на кухне и все проблемы решаются стандартным "мужика тебе надо".
Было обидно и за Светку, но по ней хотя бы не прошлись так. Коммерческий ВУЗ им правда не осилить. Образование нынче сильно дорогое. Да, может сейчас рушатся ее мечты. Но отучиться на профессию не значит стать тем самым профессионалом, каким ты хочешь, и не факт, что найдешь работу какую себе придумал. Жизнь такая, часто бьет тебя лицом об гравийную дорогу. Всегда можно вырулить туда, где найдешь себе место, где бы ты не был в момент старта…
Но то, как грубо вмешиваются в жизнь уже взрослого человека — поражало. Нагло и по хамски.
Кое-как дойдя до остановки, в компании каких-то явно пригубивших запретные напитки малолеток, она стала ждать автобус. Грудь разрывало от переполняющих эмоций. Обида и негодование распирали, не давали выдохнуть. Еще эти кривляющиеся и хохочущие неадекватные детишки действовали на нервы. Никогда не знаешь, что от них ожидать. Но факт остается фактом — гадость.
К счастью, очень скоро на горизонте сверкнул фарами "Семьдесят пятый". Протиснувшись в полный автобус, где претенденты на выход уже столпились у раздвижных дверей, Анна увидела, что в глубине салона есть пара свободных мест. Приземлившись на видавшее виды некогда кожаное сиденье, она постаралась справиться с мыслями и чувствами. Спустя четыре остановки, она уже смогла вернуться к любимому занятию в транспорте — обдумыванию работы. Сейчас она решила сделать диктатором королевства не мужчину, а злобную тетку. А советником у нее такого же злобного дядьку. Хотелось бы сделать их покрытыми бородавками и с гнилыми зубами. Маленькими и толстыми. С крючкообразными пальцами и тоненькими кривыми ножками… Но у нее не детская диснеевская сказка. А серьезный подростковый фэнтези-роман. Поэтому злодеям быть, но не в карикатурном виде.
По мере продвижения к центру, маршрутка наполнялась, и к выходу на своей остановке пришлось прокладывать дорогу локтями и толчками.
На минутку задумавшись, остановилась у магазина на первом этаже дома, зашла и вышла оттуда с бутылкой вина, большой коробкой кукурузных хлопьев, банкой нутеллы, палкой салями и сыром джилл. Антистрессовая диета.
Ее маленькая квартирка встречала как приветливая гавань встречает потрепанный штормом корабль. Теплым светом из-под абажуров, светлым деревом стеллажей, заполненных книгами, и милыми мелочами. Монстера тянула свои огромные листья словно лапы с растопыренными пальцами из угла. Хедера бежала по стенке. Картины. Ее мирок, где включив особый плейлист, налив вина в грубый из толстого стекла бокал и устроив празднество из странного набора продуктов, она погрузилась в работу. Там, среди печатных букв на белом фоне, она побеждала своих монстров, залечивала свои раны и мечтала о прекрасном завтра.
Но завтра началось с не очень прекрасного утра. Просидев почти до утра, поймав вдохновение или слегка опьяневшую музу, Анна была разбужена очень навязчивым телефонным звонком.
— Что у тебя с голосом? — спросил дядя Рома то ли взволновано, то ли с подколом, непонятно.
— Я сплю.
— Доброе утро. Давай пообедаем в городе. Я угощаю. Скажи место, буду там в двенадцать.
Одним глазом покосилась на часы. Было почти одиннадцать.
— Я не успею собраться. Я сплю. И планировала спать до вечера, если повезет.
— Так где?
Покопавшись в мутной памяти, выдала первое, что пришло на ум.
— У Армена, на Коммунистической армянский ресторан.
— Хорошо. Жду там.
Скинув вызов, закрылась одеялом с головой. Прикинула, что поспала часов пять и этого должно быть достаточно, чтобы пережить обед, она дала себе время собраться с силами и встать. Единственное условие — за это время не уснуть.
Бозбаш
Время поджимало, но сила воли сопротивлялась и не хотела выполнять свой долг. Тело жаждало остаться в постели и набираться сил, с помощью метаболизма перерабатывая приговоренную наполовину бутылку вина. Кое-как спустя двадцать минут мучений она выползла из-под одеяла, зябко поежилась и пошлепала босыми ногами в сторону ванной. Горячий душ по утрам стал необходимостью номер раз. Задеревеневшие спина и конечности отогревались и размокали, и можно было двигаться не как кукла на шарнирах, а как вполне себе человек.
Так как к двенадцати она все равно не успевала, то позволила себе собраться и выглядеть как приличная женщина. Вымыв голову и достаточно помокнув под упругими струями, замоталась в толстые полотенца и начала колдовские мероприятия. Нанесла сыворотку на лицо, шею и декольте. Намазала лосьон на все части тела, до каких могла дотянуться. Нанесла спрей на волосы, расчесала. Растерла в ладонях масло, втерла в волосы, снова расчесала. Высушила их феном, уложила утюжком. Нанесла увлажняющий дневной крем на лицо. Устала. Отдохнула — выпила чашку крепкого кофе.
Как же утомительно быть иногда женщиной. Особенно если ты чертовски невыспался и тебе надо куда-то идти.
Тон и легкий контуринг, тушь и алая помада. И из зеркала на нее смотрела уже не помятая хмурая горгулья, а красивая молодая женщина.
Сбросив полотенце на сушитель прошла по квартире за бельем. Прелести жизни одной — можно ходить голой.
За окном через мокрые тяжелые облака проглядывало яркое и припекающее солнце. Душа просила надеть платьишко. Проведя внутренний диалог и пожав плечами, вытащила платье-водолазку. Лапша мягко садилась, избегая подчеркивания проблемных зон. Несколько аксессуаров и очки (после долгой ночи за компьютером глаза не хотели принимать линзы), доза парфюма, и в двенадцать двадцать она вышла из квартиры, направляясь на
