камни.
И не понятно, где остался взвод,
Когда вернулись после боя парни.
В глазах печаль и боль утраты,
За тех, кто остался, там лежать.
И переполнены больничные палаты,
Им совесть не позволила сбежать.
Война в глазах, как это страшно,
Но дан приказ и ходу нет назад.
А летом дома так прекрасно,
Но за это не положено наград.
Прошли года и вспоминают старики,
Тех, кто переборол свой страх.
Но в их глазах остались огоньки,
А от фашизма только серый прах.
* * *
Нам лишь досталась могильная ограда.
Нас жизнь, как фраеров бросала
И гнула, словно ветви на ветру.
А после, в омут с головою окунала,
Я вам друзья-товарищи не вру.
Мы кровью харкали в окопах
И замерзали сто раз на дню.
А те, кто в золотых погонах,
Подачку нам бросали по рублю.
Сто грамм мы выпивали фронтовые
И в бой бежали с криками — Ура!
А комиссары наши борзо-молодые,
Свои качали за столом права.
Пришла весна и долгожданная победа,
Врагов прогнали, мы со своей земли.
Но нам досталась всего одна надежда,
Да карточки, что суки-власти завели.
Где справедливость наша и награда,
За подвиг и людскую честь?
Нам лишь досталась могильная ограда,
Где вчетвером за стол не сесть.
* * *
Мы в окопах мечтали о хлебе.
Словно дыра прорвалась в небе,
Засыпав землю снежным ураганом.
А мы в окопах мечтали о хлебе,
Между первым и вторым ударом.
Нас топили волной из зениток,
Поливали свинцом, как дождём.
А мы салом заедали улиток,
Чтобы в бой отправиться днём.
Застревали по пояс в снегу мы,
Но вела нас вперёд дорога.
А ночами нам снились мамы,
Застывшие у родного порога.
Заслоняясь от визга картечи,
Жизнь свою рукой прикрывали.
И давила земля нам плечи,
Но в душе мы не унывали.
Мы мечтали о скорой победе,
Что прогоним с земли супостата.
А утром всё было, как прежде
И мы в горах хоронили собрата.
Мы обмоем награды в стакане
И развесим их все на стене.
Не забыть нам погибших в Афгане,
В необъявленной той войне.
* * *
Дорога в пустоту.
Внимая праздности и лени,
Забыв про совесть и про честь.
Народ поставил на колени,
Когда своих грехов не счесть.
Лишь за душу свою держался,
Да разорял свой край родной.
Из стороны в сторону метался
И по дороге шёл, словно слепой.
Возвёл себя ты выше Бога,
Но дьявол жил в твоей душе.
И уводила в пустоту дорога,
Да хлестали черти по спине.
Тебе воздастся по заслугам,
За кровь, что проливал народ.
Не верь оказанным услугам,
Получишь камень в огород.
Промчится время, словно птица,
Забудут люди тот прежний страх.
Но в сердцах останется крупица,
Что чуть не превратились в прах.
* * *
Кровь, перемешанная с грязью.
Разрывы бомб и дикий вой сирены,
Да над телом сына материнский плач.
Дома, где исковерканные стены
И над судьбой страны завис палач.
Кровь, перемешанная с грязью
И в ямах битое оконное стекло.
Лицо юнца покрыто пылью,
Но на душе по-прежнему светло.
Ещё вчера он был ребёнком,
Гоняя мяч в своём дворе.
И восхищался тем котёнком,
Что мама подарила в январе.
Сейчас смотря в прицел винтовки,
Лицо в нём видел своего врага.
Но он всё мечтал, как по путёвке,
Поедет летом на морские берега.
Но в воздухе запахло страхом
И поменялись разом полюса.
Его мечты пропали прахом,
Умчавшись, как птицы в небеса.
* * *
Седой старик роняет слёзы.
Вразвалку, как медведь-шатун,
Идут солдаты по дорогам Украины.
А за калиткой дед седой-ворчун,
С войны не видел уж такой картины.
Материнский плач над телом сына,
Да взвизгивает на путях локомотив.
А на обочине изрешеченная машина
И снайпер девушка в окне напротив.
В ужасном сне не пожелать такого,
Когда по швам трещит страна.
А нашей власти не понять простого,
Что на земле уже царит весна.
Вместо полей одни воронки,
Где колосилась рожь ещё вчера.
А детям раздают винтовки
И выпирает под рубахой кобура.
Седой старик роняет слёзы,
Его семьи уж больше нет.
А власти не дают прогнозы,
Какой будет в конце сюжет.
* * *
За наше бабье горе им зачтётся.
Колхозный дом скамейка у крыльца,
Да ветра стук в окошко спозаранку.
И слёзы утирает вдовушка с лица,
Она сегодня получила похоронку.
Идёт война, там гибнут люди,
А нечисть каркает, как вороньё.
Зачем девчушка прячет груди,
Да берёт старое дедово ружьё.
Обрезав косы, чтоб не было соблазна,
Да пересудов, средь хмурых мужиков.
Она уж повзрослела слишком рана
И позабыла вкус домашних пирожков.
Припав к прицелу винтовки,
Часами смотрит в лицо врага.
И счастье на лице девчонки,
От вкуса бабушкиного пирога.
Колхозный дом скамейка у крыльца,
Да ветер вновь стучит в окошко.
Послать бы к матери скорей гонца,
И успокоить грусть её немножко.
«Не беспокойся мама, я пока жива,
Хотя отец и больше не вернётся.
Ты, как всегда немножечко права,
За наше бабье горе им зачтётся!»
* * *
В утреннем небе затихнут грозы.
В утреннем небе затихнут грозы,
В душах людских растворится зима.
Забудется страх, и высохнут слёзы,
Но вернутся не все в родные дома.
Вновь развернётся флаг над Донбассом,
Люди спокойно уснут по ночам.
Но земля пропиталась кровью с прахом
И работы хватает ещё врачам.
Появятся дети на детских площадках
И в небо взметнётся их громкий смех.
Позабудут навеки они о бомбёжках,
Как неприемлемый жизненный грех.
Тихо вздохнёт земля от позора
И словно невеста накинет фату.
Канут навечно все годы раздора
И народ построит свою мечту.
* * *
На душе шрамы прикрыла рубаха.
Ушёл добровольцем солдат на войну,
Чтоб Родину-мать защитить от врага.
Дошёл до Берлина и встретил весну,
Но на чужбине осталась его нога.
Ему не исполнилось ещё тридцати
И в жизни не встретил он счастья.
Но пришлось через много пройти,
Чтоб в душе не осталось ненастья.
Был он молод, но уже весь седой
И в глазах затерялась улыбка.
Но он к лету уже вернулся домой
И понял, что эта была ошибка.
Домик старый зарос весь травой,
Покосился забор и собаки не слышно.
Говорили ему, ты остался живой,
Ну, а всё остальное, поверь поправимо.
Много жизней война с собой унесла,
Столько горя, печали и страха.
Но в жизни солдату любовь помогла,
А на душе шрамы прикрыла рубаха.
* * *
Вздохнув,
