всё, что я себе оставил от касты глубин. Ну тут понятно — не голышом же мне было уходить?
Ладно, что-то типа «трусов» из размочаленных волокон я себе сделаю. Вернее «фундоси» — традиционной японской набедренной повязки. Такую, какая была у меня, пока я был «Хеху». Но… Я непроизвольно пощупал пальцами ткань повязки. Ткань мне нравиться больше.
Потом, надо где-то жить. Тем более, по слухам, скоро сезон штормов… Да, шалаш и даже что-то посерьёзнее, я сооружу, но опыта строительства хижин у меня нет. Конечно, попытки с десятой, что-нибудь вполне путёвое у меня получится, не совсем же я безрукий, но куда проще «обратиться к профессионалам».
Лодка. Для моей будущей деятельности она необходима. И лодку я могу построить. Даже такую, про какую тут и не слыхивали, но… Мне для этого нужна самая малость — пиломатериалы! А где, чёрт вас побери, я их тут возьму⁈
Я вздохнул, усмехнулся невесело — и почему я раньше не думал над изготовлением лодки из целикового дерева?
И вот так со всем остальным. Короче. Нужна местная валюта или что-то на бартер.
А тут, пути у меня два. Первый — это, добыв-таки «большую рыбу», попробовать поиграть в коммивояжёра — начать стучаться с ней в дома, по очереди. Я так и представил себя с десятикилограммовым группером на плече, обходящим дома в деревне: «Хозяйка, не возьмёшь рыбку?»
И второй. Наладить так сказать «централизованный сбыт».
А кто тут заведует всей рыбой? Каста сетей. Они добывают, они и перераспределяют — кто-то же поставляет рыбу в касты глубин и войны?
Ну так, значит, топать мне надо к самому главному. Потому как, разговаривать с обычными рядовыми исполнителями — бессмысленно. Они и решений не принимают, и, зачастую, даже не передают информацию куда надо. Так можно вечно подходить к какому-нибудь шустриле, мелкой сошке, спрашивать: «Ну что, что твои боссы сказали?» — и даже не знать, что он вообще ни с кем не разговаривал. Потому что: «не мой уровень, да всё равно откажут, да меня и слушать не будут», и самое главное — «а мне-то с этого что?».
Так что выходить надо было сразу на «бигбоссов».
И вот… Что называется — вышел.
* * *
Жилище отца Семиса я нашёл без проблем — выходя из дома Напо, спросил сидящего на пороге немолодого мужика с наколками человека сетей, он и показал. Оказалось, дом одного из «старших» касты стоял буквально в шаге от дома старейшины, но, как бы, в глубине деревни, не имея выхода на площадь. Не дворец, конечно — такая же, как и остальные в этой деревне, хижина из плетеных стен, на невысоких сваях, с проходами, закрываемыми вместо дверей циновками. Разве что комнат больше.
В ближайшей ко входу, жена уважаемого судовладельца и пара дочерей — подросток и совсем мелкая — занимались каким-то рукоделием. Они меня и направили в комнатку без окон, где на полу, на обычной циновке лежал мой бывший соученик.
— Привет, Семис.
Зрелище… блин… такое себе. Здорово схуднувший бывший пухляш болезненного вида. Пострадавшая чуть ниже колена нога ничем не закрыта ибелеет выступающей костью. Разве что кожу вокруг стянули, и теперь она багровела воспалением. Но на измождённом лице горели полные жизни глаза.
— О! Хеху! В смысле, конечно же, Скат. Привет! — обрадовался он мне. — Какими судьбами⁈
Семис тут же подорвался, сел на циновке, цепляясь обрубком за пол, потом попытался встать, ухватившись за импровизированную клюку — обычную палку, прислоненную тут же к стенке.
Я и сам не особо правильный пациент, но смотреть на столь вопиющее нарушение «больничного покоя» не смог.
— Так, стоп! — я даже придержал его руками, не давая подняться. — Куда ты вскочил? Тебе же наверняка лежать надо!
— А, это… — он махнул рукой, — да ты не переживай, я уже хожу даже, скоро отцу помогать буду.
Но вставать не стал. Я уселся рядом с парнем, прямо на полу.
От последней фразы меня чуть не передёрнуло. Не сказать, чтоб я не видел ран. Всяких насмотрелся, но в таком состоянии ещё и ходить? Ещё и помогать? Пацан, тебе лежать надо и рану не беспокоить.
— Ну, рассказывай, как у вас там? Тебя уже приняли? — радостно-возбуждённо начал он расспрашивать.
Потом его взгляд зацепился за мои татуировки.
— А… Как?… Почему только одна? — растерянный взгляд Семиса перебегал с моей груди на лицо и обратно. — А почему тебя тогда с рифа отпустили?
У самого Семиса «знаки» ныряльщиков были тщательно соскоблены, и лишь тонкая, всё ещё багровая, кожица напоминала о том, что здесь когда-то были нанесены татушки. Хм, куда аккуратнее, чем у Каналоа, у того бедолаги шрамы на щеках видимо останутся на всю жизнь.
— Да… — махнул я рукой, — и эти скоро сдеру… Наверно.
— П-почему?
— Ушёл я, Семис. Ушёл из ныряльщиков. Не будет человека глубин Ската, — намеренно бравурно выдал я.
— Ка-а-ак? — обмер парень.
— Ну… Так. — Я развёл руками. — Не сошлись мы с Ситу, взглядами на способы добычи ценных ресурсов… В смысле жемчуга, — пояснил, видя, что Семис не сильно понял окончание моей фразы. — Понимаешь… — я вздохнул.
И задумался. Но Семис ждал, что я продолжу, и я, наконец, выдохнул:
— Понимаешь… как оказалось, добыча жемчуга это… Это не совсем то, что я хочу. Чем я хотел бы заняться в этой жизни.
— Да ты что, Скат⁈ — неожиданно горячо перебил меня парень. — Ведь, из всех Учеников, лишь ты, наверно, по-настоящему любил глубину! Ведь я это видел! Остальным, как я понял, нужно лишь то, что даст им каста. Но не тебе!…
Он замолчал, словно с разбегу наткнулся на стену, помолчал какое-то время.
— И не мне, — вздохнул он наконец. — Я-то точно хотел стать ныряльщиком не из-за красивой одежды и полной миски лепёшек…
Он загрустил, задумавшись о чём-то своём.
Я тоже молчал. Постепенно начало накатывать сожаление. Ну вот, чего я сюда приперся? Чего ждал?… Не знаю. Вид больного парня ещё больше вогнал меня в депресняк, наложившись на неудавшуюся миссию у старейшины рыбаков.
— Ладно, дружище, — я вздохнул, встал на ноги, — был рад тебя видеть. Давай, поправляйся…
Но уйти не успел.
— Здравствуй, сын, — в комнату шагнул Арииаху. — Вы уже поговорили? Я заберу твоего приятеля?
Стоящим я его ещё не видел. Отец Семиса был не ниже здоровяка Ситу, разве что, не такой атлетичный. Скорее, крупный — видимо с детства хорошо питался.
— Мальчик, — не дожидаясь ответа сына, отец обратился ко мне, — ты, кажется, что-то говорил про рыбу, которую нашими сетями не взять?
— Было дело, — с подозрением взглянул я на немолодого мужчину.
— А тебя не захотели слушать, — улыбнулся он.
Я просто пожал плечами, типа, да, и такое было тоже.
— Расскажи всё мне́, мальчик. Я хочу́ послушать про рыбу, что нам, как ты сказал, и не снилась.
* * *
Поговорить «крупный судовладелец» и один из «старших» в касте сетей, Арииаху, предложил за обедом.
— Не успел с утра перекусить, — вроде как извиняясь обронил он, — срочно вызвали к старейшине.
Естественно, что отказываться я не стал.
Мы прошли в другую комнату, побольше и с окнами и местным «столом» — плоским возвышением в центре. Сидеть предполагалось вокруг на полу. Хм, знакомо, много раз пройдено, но, честно говоря, мне привычней на стульях. За столом нас оказалось только двое.
— Я слушаю тебя, мальчик, — отец Семиса дождался, пока жена и дочери накроют на стол.
На большом глиняном блюде посередине стола возвышалась горка просяных лепёшек, а каждому из нас поставили по деревянной, тарелке, с рыбиной приличных размеров. Моя была, наверно, в локоть взрослого человека — так, как обычно рыбаки и показывают размеры трофеев, а по форме больше всего напоминала ставриду.
Возможно показалось, что отец Семиса внимательно, хоть и с лёгкой иронией, всмотрелся мне в лицо, когда блюдо с «горячим» оказалось передо мной.
Хм, его ожидания мне были понятны — для обычного «земляного» паренька, да и для рыбачка из семьи попроще, такое блюдо должно было вызвать шок. Сомневаюсь, чтоб тот же Хеху хотя бы видел рыбу подобного размера.
— Давайте кое-что проясним, уважаемый Арииаху, — я как ни в чём не бывало, пододвинул блюдо с рыбой поближе, прикидывая, как лучше начать её ковырять — столовых приборов никаких не наблюдалось. — Меня зовут Скат, и я предпочитаю, чтоб ко мне обращались именно так.
— Хорошо… Скат, — хмыкнул собеседник. Он взял рыбину со своей тарелки руками, оторвал голову, откинул в сторону, отщипнул кусочек от тушки, положил в рот. Прожевал. — Я слушаю тебя.
Хм. Ну, руками, так руками. Рыба была горячая, а аромат, что она
