видел при первичном осмотре помещений, что следов разгрома и поисков чего-либо — денег, драгоценностей — нет.
— Не обнаружил, — подтвердил Николай, — потому что все было прибрано.
— А если убийца ничего не искал, то он очень хладнокровен и выдержан. Остаться на месте преступления и ничего не делать — немного странно…
— Мне кажется, что он выпивал, — вдруг догадался Николай, — на кухонной столешнице стояла пустая бутылка виски, а в мойке два стакана. Но отпечатков пальцев не было: ни на бутылке, ни на стаканах, как и на ручке входной двери. Убийца не просто хладнокровный и спокойный, как ты заметил, — он еще и опытная тварь: сам подумай — убил, допил виски, надел ботики и утопал спиной вперед, чтобы никто не сомневался, что кто-то вошел внутрь и не выходил. Местный следком в полном недоумении.
— Следователь Карпов, чтобы не мучиться догадками по поводу направления следов и закрыть дело, высказал предположение, что Алевтина Черногудова убила себя сама, а то, что на орудии убийства не было никаких отпечатков, объяснил предположением, что их могли слизать собаки. Узнав о таком выводе, я и решил приехать. Ведь это мой район… То есть наш. Так что работаем вместе, Коля.
Францев поднялся со своего кресла почти стремительно и выпалил громко:
— Всегда готов!
— Тогда потряси аккуратно эту Варвару-Красу и на своих информаторов надави — пусть побегают: наверняка кто-то что-то знает. Должен знать. Я дело изучал: так вот, в телефоне убитой контактов более трех сотен, и это только те, с кем она общалась довольно часто. А я направляюсь в поселок: у нас там с тобой есть две очень наблюдательные помощницы.
— Люба с Виолеттой? — переспросил Николай. — Но я же с ними беседовал сразу же, и они ничего не знают. Единственное, что может помочь, — то, что именно Люба, которая, как ты помнишь, замужем за банкиром Гуревичем, обнаружила тело.
— Тогда обе, может, и не знали ничего, но, учитывая их активность, могли что-нибудь разведать. Проверь!
Францев кивнул и поинтересовался без всякой надежды:
— Может, пообедаем сначала?
Но, увидев лицо друга, тут же изменил свое предложение:
— Тогда хоть поужинаем у нас?
— Подумаю, — кивнул Павел.
Ничего не сказал больше, повернулся и вышел из кабинета участкового.
«А может, он приехал не по нашему делу, — подумал Николай, — убийство дамы с собачками — прикрытие, чтобы начальство отпустило. Наверняка у него встреча с Мариной [2]. Сколько же длятся их отношения? Года четыре или около того. Неужели на сей раз решили пожениться?»
И он порадовался за друга. Порадовался, разумеется, не потому, что Марина Лужина — богатая женщина, у которой солидный бизнес — крупное мебельное производство, а потому, что Павел и Марина по-настоящему любят друга друга. И то, что они до сих пор не вместе, — досадная и нелепая случайность.
Францев поднялся с кресла, зачем-то погладил кожаную обивку спинки. Покидать теплое помещение не хотелось, но служба есть служба, хотя предстоит заниматься делами, которые не входят в его обязанности участкового, но об этом попросил Павел, а значит, надо помочь ему. И спросить, что у него с Мариной… Как-нибудь тактично, как будто случайно вспомнил.
Глава вторая
Участковый зашел в ресторан и оглядел зал. Посмотрел и на огромный пропеллер под потолком, который летом нагонял в зал прохладный воздух. Мимо пробежала молоденькая официантка, Николай сделал попытку остановить ее.
— Девушка!
Та едва остановилась, обернулась на ходу, сказала быстро:
— Я ничего не знаю, я только второй день здесь.
И скрылась в подсобке.
Францев направился к барной стойке, буфетчица стояла спиной к нему, но Николай узнал ее.
— Давно здесь?
Женщина обернулась и постаралась приветливо улыбнуться, продолжая молчать.
— Алена Сорокина, я, кажется, задал вам вопрос, вы что, принципиально не хотите со мной общаться?
— Здрасте, Николай Степанович, — наконец ответила буфетчица, — просто голова кругом. Я здесь всего два месяца, но столько всего навалилось… Не думала даже, что работа за стойкой такая ответственная и тяжелая: столько надо всего знать…
— Я чего тут знать? — удивился Францев. — Наливай да пей.
— Намек поняла, — шепнула женщина, — вам чего налить?
— Я не в этом смысле, — затряс головой Николай, — это я к тому, что если бы ты работала не два месяца, а два года, то ты знала бы всех постоянных клиентов.
— Так я и так их знаю: все же местные. В основном, конечно, молодежь, но я и родителей их знаю.
— Да меня одна тут интересовала, но она не из самого Ветрогорска, а из коттеджного поселка «Ингрия». Черноудова Алевтина.
— Эта та, которую недавно убили? — снова шепнула буфетчица. — Но ту я тоже здесь видела. Особо ничем она не отличалась.
— Ну ладно, чего уж там, — вздохнул Николай.
— Но слышала про нее много чего, — так же тихо продолжила женщина.
— Что, например?
Сорокина посмотрела в зал, проверяя, не слушает ли кто их разговор, наклонилась к барной стойке и совсем негромко произнесла:
— Ну, типа того, что у нее был роман с Холодцом, а до того с Артемом, который служил водителем хозяйки… Он тут поставил своих распространителей… Так говорят, но сама я не могу утверждать, потому что тогда только пришла и не успела…
Она не договорила и резко отстранилась от стойки. Николай обернулся в сторону зала и увидел ту самую молоденькую официантку, которая не захотела общаться с ним. Но теперь рядом с ней стояла крашеная блондинка средних лет с розовыми тенями вокруг глаз. Эта была владелица ресторана Варвара Краснова. Она быстро махнула ладонью, и молоденькая официантка, стуча каблучками, удалилась.
— Какая шустрая девочка! — громко удивился Францев. — Я только подумал, что надо вас позвать, а она сама сразу за вами.
— У вас ко мне какие-то вопросы? — поинтересовалась Краснова.
Участковый шагнул к ней.
— В качестве профилактики я обязан это сделать, — с грустью в голосе произнес Николай, — а то разные сигналы поступают, люди настойчиво просят принять меры.
Краснова покосилась на буфетчицу и громко произнесла:
— Прошу проследовать в мой кабинет, товарищ подполковник.
Переступив порог, Францев удивился:
— Надо же — ничего тут не изменилось!
— Бывали здесь прежде? — поинтересовалась хозяйка ресторана, проходя за свой стол и усаживаясь в кресло.
— Приходилось, и не раз, — признался участковый, придвигая к себе кресло для посетителей. — Но это было давно, еще когда это заведение принадлежало Дмитрию Васильевичу Романову. А еще ему принадлежали кафе «Романсеро», пирожковая «Ромовая баба»…
— А еще и итальянский ресторан «Мама Рома», — продолжила Краснова, — а теперь эта именно точка — мой ресторан.
— Повезло тебе, — кивнул участковый, — хорошее заведение было. И дорогое для наших
