Я сжала пальцы, а вместе с ними и волю в кулак, повернулась и взглянула в спокойные голубые глаза Голубоглазова.
- А если я расскажу тем же журналистам, что кандидат в президенты угрожал мне?
- О-о, а ты с зубками, - усмехнулся он. – Только мои конкуренты про меня и не такое сочиняют. А ты, между прочим, подписала договор о неразглашении. Это значит, что скажешь хоть одно слово о том, что здесь происходило, и я затаскаю тебя по судам. Ты окажешься в таких долгах, что и твои правнуки с ними не расплатятся.
- Не бойтесь. Не скажу. И голосовать за вас не буду, - фыркнула я, развернулась и вышла из кабинета.
Внутри меня все тряслось, голова кружилась, кожа покрылась липким потом. Я пулей промчалась по коридору, запрыгнула в почти уехавший лифт.
- С вами все хорошо? – спросила спускавшаяся со мной в кабинке женщина.
- Да, мне просто надо на свежий воздух, - пробубнила я, понимая, что вот-вот лишусь сознания.
А если он в самом деле расскажет про тот случай прессе? Если и в самом деле устроит мне «сладкую жизнь»?
Плевать. В рабство к нему я не собираюсь. Пусть даже за немалые деньги.
Дверь лифта открылась, и я чуть было не вывалилась из лифта. Едва удалось устоять на ногах. Кроме нервов давало о себе знать и недоедание. Денег нет, и когда последний раз нормально ела и вспомнить сложно. А завтра опять на поиски работы, в очередной раз слушать «мы вам перезвоним». Побыстрее бы стереть наглого политика из своей головы. Жаль, что так просто это не получится. Особенно если вскоре он будет везде, даже в чертовых новогодних обращениях к народу.
Пробежала через огромный, чисто вылизанный холл, выпрыгнула на улицу, вдохнула приятный, теплый весенний воздух и мне немного полегчало.
День был ясным, солнечным, именно ради таких люди и ждут окончания зимы. Небесное светило играло своими лучиками в окнах домов и проезжающих мимо машин, вынуждало людей снимать верхнюю одежду, больно било в глаза, заставляя щуриться.
Я оглянулась на здание, из которого вышла. То было новым, современным, с огромными окнами, прозрачной раздвижной дверью и странным дизайном, который обходился без углов. Все закруглено, сглажено, даже края окон выполнены полукругом. И нигде ни одной вывески. Лишь желто-белый флаг партии Голубоглазова намекал на то, что здесь происходит.
Я забралась в автобус, плюхнулась на заднее сиденье, с болью посмотрела на свой проездной билет. Еще два дня, и он станет недействительным. Мало того, пошла прострочка по кредиту и за коммунальные. Короче, полная задница.
Но беспокоило меня не это. Не первый раз я в такой ситуации, всегда что-то подворачивалось, как-то выпутывалась. Проснувшаяся совесть устроила во мне целый бойкот. Я раз за разом переживала те события двухгодичной давности, и каждый раз мне становилось не по себе. Надо было поступить иначе. Надо было вообще не быть там.
Проклятие!
Погрузившись в мысли, я проехала свою остановку. Пришлось долго идти пешком. А вернувшись в тесную арендованную вместе с подругой квартирку, за которую нечем платить, поняла, что не могу делать ничего, кроме как упасть на кровать и уснуть.
Позвонила лишь еще по одному объявлению, записалась на завтра на собеседование и погрузилась в объятья Морфея. Проснулась от громких возгласов за окном, словно бы там собрался митинг.
Обычно здесь тихо, как в гробу. Район не из богатых, даже автомобилей под подъездом раз-два и обчелся. Что-то произошло? У кого-то пожар или воры обчистили квартиру?
Подошла к окну, взглянула за штору и удивилась. Внизу стояли четыре дорогущие черные машины. Рядом с ними высились похожие друг на друга как братья здоровенные амбалы и не подпускали собравшихся зевак. А прямо под моим окном находился Голубоглазов и о чем-то говорил с немолодой женщиной со знакомым лицом. Присмотревшись, узнала ведущую теленовостей.
Что они тут делают? Может, не ко мне? Просто агитация?
Голубоглазов поднял голову и посмотрел на меня, заставляя застыть. А потом решительной походкой направился в подъезд.
***
Я ждала минут пять под дверью. Думала, он сейчас позвонит. Открывать не собиралась, сама не знаю почему ждала.
Но этого все не происходило. Может, он тут по каким-то другим делам, и даже не догадывается о том, что я здесь живу? Но нет, так не бывает. Что такой человек как он может забыть в этом захолустном районе?
Будто издевался надо мной, испытывал мое терпение. Знал, что я стою здесь и всю меня, от пят и до кончиков волос трясет так, будто оказалась голышом на улице в январе.
Я подошла к двери, тихонько приоткрыла её, прислушалась. Голоса доносились снизу. Один из них без всякого сомнения принадлежал Голубоглазову. Самый громкий и властный.
- Этот и соседние дома будут модернизированы, отреставрированы, приведены к современным стандартам, - он говорил не так, как вчера, когда мы с ним были наедине. Иначе, с другой интонацией, будто совершенно другой человек. Весело, жизнерадостно, но при этом серьезно. Каждому его слову хотелось верить и незамедлительно бежать на выборы ставить галочку напротив его фамилии. Наверняка лишь немногие знают, каков он без маски…
. – А еще мы построим новую школу. Знаю, что детям отсюда приходится далеко добираться, потому мы решили снести давно закрытый сахарный завод и на его месте возвести новую школу, - продолжал он.
Закрыла дверь, провернула защелку.
Уж не знаю, как у него получалось говорить настолько проницательно. Может, и проголосовала бы за Голубоглазова, не будь этой вчерашней истории.
Но блин, что он тут делает?
Вот не верю, что здесь он просто так. Была бы это спланированная агитация – наверняка узнала бы об этом раньше…
Внезапно услышала в замке щелчок. Маришка вернулась? Она ведь говорила, что проведет у родственников неделю.
Дверь открылась, и я увидела на пороге Голубоглазова. Он спокойно, как к себе домой, зашел в дверь, закрыл её за собой.
- Что вы тут делаете! Откуда у вас ключ? – заверещала я. – Уходите! Я позову полицию!
Оборотень спокойно дождался, пока я устану орать, посмотрел на меня исподлобья.
- Я жду твоего решения насчет того, о чем мы говорили вчера, - абсолютно спокойно сказал он.
- Я уже сказала! Нет! И вообще сейчас полицию вызову!
Он только усмехнулся.
- Ведь все равно заставлю тебя согласиться, - он смотрел в мои глаза ледяным взглядом, от которого по коже шел холодок. – Вопрос только какой ценой? Почему-то по-хорошему ты не хочешь.
- Уйдите!
- Есть много способов заставить тебя сделать то, что я от тебя хочу, - говорил он, ступая ко мне. – Сперва попробуем то, о чем говорил. Пусть журналисты расскажут о том случае. Если перенесешь это – пойдем дальше. У тебя есть бабушка тут недалеко, в деревне.
