Книга Никто кроме тебя - Анна Россиус

До рассвета из машины мне лучше не выходить – здесь полно диких зверей. Да и утром толку от этого не будет – маловероятно, что в ближайшее время по этой проклятой дороге кто-нибудь проедет. Завтра Холли поймет, что я не ночевала дома, и начнет меня искать.

Успокаивая себя таким образом, я кое-как отстегнула ремень безопасности, который, возможно, спас мне жизнь. Я безуспешно пыталась открыть водительскую дверь, когда мое внимание привлекли еле-еле различимые отблески света. Что это?

В ужасе оглянувшись назад, с облегчением поняла, что таинственный свет, который так напугал меня, исходит от фар спускающейся со склона машины. Некто едет по той же дороге, с которой я слетела в овраг. Я здесь не одна! Путь к спасению открыт, нужно выбраться и быстрее выйти на дорогу, только и всего!

Окрыленная, я стала с остервенением налегать на дверь, но она никак не хотела поддаваться. Не беда, попробую с другой. Воодушевление очень быстро сменилось отчаянием – все двери будто бы заклинило намертво.

Машина тем временем на высокой скорости приближалась ко мне. Выбить дверь я уже не успею. Может водитель услышит мой крик и остановится? Нет, не услышит – ливень заглушит любые звуки. Нет, это просто невозможно – вот так глупо погибнуть здесь, когда помощь совсем близко!

Раз нет возможности открыть дверь – попытаюсь разбить окно! Лобовое стекло было сплошь покрыто трещинами, нужно всего лишь найти что-нибудь тяжёлое и расколотить его до конца. Перегнувшись на заднее сиденье и подхватив штатив, я стала что есть мочи бить им по стеклу. Наконец-то оно поддалось и, превозмогая едва выносимую боль, я вылезла на капот.

Поторопившись и оттого неловко спрыгнув вниз, я поскользнулась и, вскрикнув от боли, упала на землю. Теперь нужно вернуться на дорогу. Земля оказалась невероятно скользкой от проливного дождя, и забраться наверх оказалось очень сложно – я то и дело съезжала по скользкому склону вниз, потом опять карабкалась наверх, и скатывалась вновь. Преодолев, наконец, это изматывающее препятствие, я оказалась на дороге. Мой измученный организм, который отвык от чрезмерных физических нагрузок, исчерпал все свои резервы – дыхание сбилось, сердцебиение было настолько частым, что отдавалось болью в груди. Ноги перестали слушаться – я опустилась на мокрую холодную землю и отчаянно замахала руками.

Спустя несколько секунд послышался визг тормозов, и в ослепляющем свете фар возник силуэт высокого человека, бежавшего ко мне.

Сил поддерживать уставшее тело в вертикальном положении больше не осталось. Острые частички гравия кололи кожу. Я опустила голову на ладони и провалилась в небытие.

* * *

Тишина. Звуки грозы слышались будто бы в отдалении, только тяжёлые дождевые капли с глухим стуком разбивались о крышу машины. Мне так не хотелось открывать глаза. Чьи-то осторожные пальцы ощупывали мои руки, затем прошлись по ногам снизу вверх. Я сосредоточилась на своих ощущениях – прикосновения лёгкие, но в некоторых местах вызывают боль.

Приоткрыла глаза и увидела склонившегося надо мной человека. Лицо было трудно разглядеть, потому что свет от лампы бил прямо в глаза, которые незамедлительно наполнились слезами. Я зажмурилась и два тонких ручейка скатились по щекам.

Потерпи, я сейчас сниму с тебя кофту, – проговорил мужчина. Его тёплая широкая ладонь протиснулась между мной и откинутым назад креслом, на котором я полулежала. Одной рукой притянув меня к себе, другой он освободил меня от мокрой грязной тряпки, в которую превратился мой свитер.

Тусклый свет озарил его лицо, и мое сердце ёкнуло. Я почувствовала себя ужасно глупо, совсем как героиня исторического любовного романа, которая от одного лишь взгляда возлюбленного готова лишиться чувств.

Это же Уаэтт Торнтон! Старший сын мэра единственного крупного на Гриншеттере города.

Сколько грустных вечеров я провела, фантазируя о том, каково это – быть возлюбленной самого привлекательного парня в Дипвуде. И каждый раз приходила к выводу, что наши с ним прямые никогда не пересекутся.

Он был старше меня на несколько лет, и вокруг него всегда было много красивых взрослых девушек, конкурировать с которыми мне даже в голову не приходило. Он казался мне недосягаемой мечтой, и несколько лет я вздыхала по нему только издалека. Каждый раз, возвращаясь в Шотландию, я изнывала от тоски по нему, а ведь мы даже не были знакомы!

Именно таким, как он, я всегда представляла себе идеального мужчину. Торнтон был умен и интеллектуально развит, всегда безукоризненно вежлив со всеми и необычайно привлекателен внешне. Густые светлые волосы, мужественный волевой подбородок, правильные черты лица, атлетическая фигура. И невероятный талант располагать к себе людей любого возраста и пола. Его любили в этом городе все.

Холли, моя единственная здешняя подруга, исподтишка посмеивалась надо мной и утверждала, что придуманный мной романтический образ не имеет ничего общего с реальным человеком. Как бы то ни было, первая детская влюблённость не торопилась оставлять мои мысли, не взирая на расстояние и время. И, судя по моему усиливающемуся с каждой секундой волнению, даже переросла в нечто большее.

Я решила не демонстрировать того смятения, что творилось у меня в душе, и как ни в чем ни бывало, спросила:

– Мы не встречались раньше? – туман в голове рассеялся не до конца, и выглядела я, наверное, ужасно. Не смотря на высокую температуру воздуха в салоне, меня била дрожь.

– Может быть. Я – Уаэтт Торнтон.

– Оливия МакКиннон. Мы с Томасом Брауном дальние родственники, я у него сейчас гощу.

Уаэтт до неприличия долго всматривался в моё лицо, как если бы у меня на лбу была замысловатая татуировка. Наверное, мои зрачки все еще мерцают.

Я хотела о чем-то его спросить, но не успела. Внезапный приступ тошноты заставил хватать ртом воздух. И мир снова померк.

* * *

За время пути я просыпалась и засыпала несколько раз. Держалась минут пять, потом накатывала боль и я отключалась снова.

– Сильно ушиблась о руль? – услышала, очнувшись в очередной раз.

– Не помню.

Вокруг было темно и очень тихо. Машина стояла на месте.

– Я проверил твои руки и ноги – переломов нет, – он ближе подвинулся ко мне, – а вот на счет рёбер – не уверен.

Прохладные пальцы коснулись моей щеки, и её тут же