ей тяжело с ней. С подростками всегда непросто. А тут ещё развод в семье. Может быть, в этом причина такого асоциального поведения?
— Всё, пошли, — взял со стола сумку Славка. — Мне определённо нужно напиться. Иначе я с ума сойду с этой ненормальной. Только домой заедем, я переоденусь.
— А что психологи говорят? В чём причина такого поведения?
— Какие психологи, брат? Она сегодня впервые больше десяти слов сказала. Наверное, ты её заинтересовал. Не завидую тебе… — похлопал меня по плечу.
— Это ещё почему?
— Потому что в нашем районе один колледж, в который ты устроился. А она, — тыкнул пальцем в каком-то направлении, — будет учиться в нём в одиннадцатом классе.
— В смысле? — не догнал. — Ей же восемнадцать скоро… И почему в колледже?
— Из-за какой-то болезни учиться она пошла на год позже. Так что ещё один просидит за партой. А в колледже… Два года назад там была обычная двести тридцать вторая школа. Но министерство решило, что их нам хватает, и отдало здание колледжу физкультуры. Родители подняли бучу, администрация поддержала, и тех, кто там учился в десятых и одиннадцатых классах оставили доучиваться до получения аттестатов. Желающие могут продолжить обучение. Теперь понятно?
— Более чем. Так что психологи? — опять повторил свой вопрос.
— Дэй, у неё мать детский психолог, лучший в городе, не может с ней справиться. А ты говоришь… Сапожник без сапог.
Глава 3
По дороге домой мать несколько раз пыталась со мной заговорить, но тщетно. Не собираюсь я слушать её проповеди.
Угомонись, мам! Не помогают твои психологические штучки. Ты столько раз уже пробовала.
— Сима… — снова начала мать.
— Не называй меня так! Мне не пять лет, — огрызаюсь на это долбаное имя.
Ну почему меня так назвали?! Ах, да! Отец сына хотел, а родилась я. А имя выбрано, и менять его он наотрез отказался. Так и живу. А что, певица же с таким живёт и не парится.
— Хорошо, Макс… Все же почему ты разбила эту витрину? Вячеслав Петрович сказал, что ты молчишь о причине.
Бла- бла-бла…
Да напросился он. Не понравились мы ему просто, слишком громко смеялись в его магазине. Вот и получил кирпичом в стекло.
Но им лучше не знать. Они осудят — это же неправильно — так нельзя.
Если честно, идея кинуть в витрину чем-нибудь пришла спонтанно, будто кто-то толкнул в бок и приказал бросить камень. И я бросила… Так каждый раз. Мать говорит, что это гормоны. У многих подростков подобное, но обычно это парни, а не девчонки.
Значит, вам не повезло!
Дома скидываю кроссовки в прихожей и направляюсь в свою комнату.
— Ужинать будешь? — голос матери в спину.
— Нет! Сыта по горло!
Хлопаю дверью с надписью " Не входить. Убью! "
Падаю на кровать и обнимаю своего старенького мишку Пахомыча. Его мне подарила в больнице девочка, соседка по палате, перед тем как…
С силой зажмуриваюсь. У меня до сих пор в памяти стоят её стеклянные безжизненные глаза. Ей было всего пять… Её звали Элиза…
Со временем я забыла всё о своём пребывании в больнице. Осталось только это воспоминание. Оно приходит, когда сильно накрывает. Когда хочется рвать и метать, как сегодня.
Сначала этот, как его… Светлов, со своими тупыми обвинениями, что мы у него что-то украсть хотим. Потом ещё эти двое в участке.
К Славику я уже привыкла, его в тонусе держу пару лет. А вот второй…
Они похожи, братья, но младший посимпатичнее будет. Высокий брюнет со светло-карими глазами. Правильные черты лица, подтянутая фигура. И вёл себя так… как я. Нагло. Но с каким-то внутренним спокойствием.
Мама сказала, что его зовут Гордей. Тоже мне имечко!
В дверь постучали. Мать. Она никогда не входит без стука, как и к ней без него нельзя. Комната — это личное пространство, недопустимо в него врываться без разрешения.
— Войди, — буркнула в ответ.
Она вошла, держа в руках какие-то бумаги.
— Макс, мы с отцом решили, что тебе будет полезно поехать в лагерь вместе с твоим классом.
Подпрыгнула на кровати. Я отказалась торчать пол лета в закрытой территории с придурками одноклассниками. А они, значит, решили.
— Я не поеду! — крикнула на неё.
— Поедешь! Не хочешь добровольно, увезут с охраной, — спокойно ответила мама.
— Фашисты!
— Так будет лучше. Завтра тебе нужно будет поехать в клинику и сдать все необходимые анализы и пройти обследование. Смена со спортивным уклоном, от вашего колледжа, тебе понравится.
— Ну да, конечно! Сплавить меня решили.
— Никто тебя не собирается сплавлять! — повысила на меня голос. — Приедешь из лагеря, поедем на море. Тебе нужно отдохнуть нормально, — присела на кровать и взяла мою руку, но я её выдернула. — Пообщаешься с друзьями вне школы.
— Они мне не друзья. Там нормальных пара человек всего…
— Познакомишься с другими, — не унималась.
— Я не хочу! — соскакиваю с кровати и начинаю ходить из угла в угол.
— Так решил, в первую очередь, отец. Так что будь добра слушаться! — резко встала с кровати и направилась к двери. — В девять разбужу ехать в клинику.
О, нет! Я не хочу!
Садисты!
Но спорить с отцом бесполезно. Мать тем более его всегда слушается. Психолог называется! Как можно быть такой созависимой от человека? Понятно, что она в какой-то степени от него финансово зависит, но он её и морально давит. Он всех давит. И меня в том числе, только я хотя бы "брыкаюсь", а она нет. Даже решение о разводе он принял, а мать просто проглотила, смирилась, что он себе кого завёл. А я помню их любящими друг друга…
И вот теперь это дурацкое его решение о лагере. Месяц где-то в богом забытом месте посреди леса. Писец…
Утром мама подняла, как и обещала, в девять часов. Есть нельзя, анализы на пустой желудок, а я без ужина.
К обеду выходим из этой камеры пыток, живот сводит от голода.
— Я есть хочу, — заявляю матери.
— Хорошо… Поедем домой, я что-нибудь приготовлю.
— Я сейчас хочу, — раздражаюсь. — Заедем в какую-нибудь забегаловку, поедим там.
— Тебе нормальная еда нужна, а не фастфуд, — настаивает она.
— Не хочешь — не надо. Я и сама могу оплатить свой обед, — хлопаю дверью машины и отхожу, думая в каком направлении двинуться.
Денег у меня хватит. Отец щедр. Так что я могу позволить обед где угодно в этом чёртовом городишке.
— Пожалуйста, вернись домой до темноты, — говорит вдогонку мать.
— Ладно… — отмахиваюсь от неё.
Налево. Там, вроде, неплохая кофейня.
Несмотря на обеденное
