тут присутствует странная энергетика, предвестница жизни во всей ее полноте.
Лили здесь: невидимая, но почти осязаемая.
Главная спальня по сравнению с комнатой Лили выглядит скромнее. Мистер Блэк спит на узкой кровати, с любой точки которой видно фотографию на стене напротив, и ничто постороннее не отвлекает внимание от нее. На ящиках комодов и на простынях изображены королевские лилии. Внизу, словно подарок победителю, раскинулся целый мегаполис, но он поставил кровать изголовьем к окну, чтобы видеть перед собой только портрет Лили. Это отражение всей его нынешней жизни: равнодушие к миру и одержимость давно ушедшей женщиной.
Мистер Блэк буквально живет с Лили: он засыпает и просыпается, глядя на ее портрет. В отличие от ее комнаты его спальня похожа на склеп: холодная и мрачная, лишенная всяких признаков жилого помещения.
Я перевожу взгляд с окон, выходящих на Центральный парк, на портрет женщины, приковывающей взоры своим бессмертным совершенством. Он очень личный и интимный: Лили изображена во весь рост, она лежит на кровати, грудь прикрыта простыней, а рука наполовину скрыта в длинных темных волосах. Губы опухли от поцелуев, на щеках румянец, а глаза вызывающе прищурены. На фоне безликой стены пепельного цвета она – серена, поющая свою песнь о красоте, одержимости и гибели.
Я не раз ловил себя на том, что начинаю вглядываться в ее безупречное и чувственное лицо. Некоторые женщины привлекают мужчин одним лишь фактом своего существования.
Она была так молода, ей едва исполнилось двадцать, но она производила неизгладимое впечатление на всех, кто с ней встречался. И она оставила своего супруга в мучениях, сомнениях, с чувством вины и бесконечными вопросами… ответы на которые она унесла в холодную могилу.
3
Витте
Я плавно вливаюсь в движущийся ряд на «Рендж Ровере», а мистер Блэк раздает короткие указания по телефону. Сейчас только восемь утра, а он уже погружен в управление различными аспектами корпоративной деятельности.
Вокруг нас шумит Манхэттен, переполненный потоками машин и людей, спешащих во всех направлениях. Иногда на тротуарах встречаются огромные кучи неубранного мусора, ожидающие, когда о них позаботятся. В первые дни моего пребывания в Нью-Йорке это зрелище изумило меня, но теперь я считаю мусор частью городского пейзажа.
Мне нравится этот город, настолько отличающийся от родных зеленых холмов и долин. Здесь можно найти буквально все. Энергичность, разнообразие и многогранность здешних людей поражает воображение.
Я смотрю то на потоки машин, то на пешеходов. Впереди нас грузовик доставки перекрыл улицу с односторонним движением. На тротуаре слева бородатый мужчина, ловко жонглируя кучей поводков, вывел на утреннюю прогулку свору активных собак. Справа я вижу молодую мать, которая толкает коляску в сторону парка. Высокие здания и густые кроны деревьев почти полностью перекрывают солнечный свет.
Дорожное движение замедляется.
Спокойным и серьезным голосом мистер Блэк продолжает деловые разговоры в своей непринужденной и уверенной манере. Машины ползут вперед, изредка увеличивая скорость. Нам нужно в центр города. Какое-то время нам везет, и на всех перекрестках нас встречают зеленые огни. А потом удача отворачивается от нас: мы уже почти добрались до места назначения, но красный сигнал светофора остановил движение.
Перед нами проносится толпа людей: большинство идут с опущенными головами, многие в наушниках – возможно, пытаются отдохнуть от гула мегаполиса. Я смотрю на время, чтобы убедиться, что мы не отстаем от расписания.
Внезапный возглас полный боли заставляет застыть кровь в моих венах. Слабый стон, который едва ли напоминает человеческий. Я встревожено оборачиваюсь.
Мистер Блэк сидит неподвижно и безмолвно, лицо посерело, а глаза остекленели. Он смотрит на пешеходный переход, и я тоже поворачиваю голову в ту сторону.
Мимо машины идет стройная темноволосая женщина. У нее прямое каре, прекрасно подчеркивающее красивые скулы. Нет, прическа не похожа на роскошную копну волос Лили, совсем нет. Но женщина смотрит по сторонам, я вижу ее лицо и понимаю, что я где-то уже видел эти черты.
Задняя дверь резко распахивается. Водитель такси опускает стекло и ругается, требуя, чтобы мы освободили дорогу.
– Лили!
Поведение работодателя ошеломляет меня, как грохот выстрела. От шока я забываю дышать.
Женщина смотрит в нашу сторону. Спотыкается. Застывает на месте.
Сходство поистине поразительное. Зловещее. И это… невозможно.
Мистер Блэк выскакивает как раз в тот момент, когда на светофоре загорается зеленый. Его действия импульсивны, а я все еще нахожусь в замешательстве. Знаю только, что мой работодатель сильно возбужден, а я заперт за рулем внедорожника в самом центре Нью-Йорка. Со всех сторон сигналят раздраженные водители.
Лицо женщины, и без того бледное как фарфор, становится серым. Я читаю по ее пухлым алым губам: «Кейн».
Она не может скрыть свое крайнее удивление.
И страх.
Мистер Блэк бросается между рядами машин, пришедших в движение. Звук автомобильных гудков сотрясает воздух.
Их резкость возвращает ее в реальность. Она срывается на бег, лавируя в оживленной толпе пешеходов, но ее платье изумрудного цвета служит отличным ориентиром.
Мистер Блэк, привыкший всегда добиваться успеха, пускается в погоню. Но черная машина, несущаяся на всех парах, настигает ее первой.
Секунду назад Лили была зеленой полоской в сером унынии городского пейзажа. А теперь она превращается в сверкающую, как драгоценный камень, каплю, упавшую на грязную нью-йоркскую улицу.
4
Эми
Я медленно и непринужденно улыбаюсь официанту:
– Еще один «Манхэттен», пожалуйста.
– Господи, – стонет Сюзанна, потирая виски. Великолепно уложенные блестящие черные локоны танцуют в такт ее движениям. – Я не знаю, как ты это делаешь. Если бы я пила алкоголь днем, я бы сразу завалилась спать.
Я со скукой смотрю на ее вилочку для коктейлея и представляю, как вонзаю ее в глаз собеседницы.
– А как продвигается твоя книга? – отбиваю атаку я.
Она морщится, а я пытаюсь скрыть улыбку. Сейчас она начнет болтовню о муках творчества и энергетических потоках, а я буду представлять ее милое личико с зияющей дырой вместо глаза. А за ним, наверное, вместо мозга окажется пустота.
– Я твоя большая фанатка, – признается Эрика Феррари.
Она, блин, шутит? Вчера мне пришлось изрядно поторопиться, чтобы успеть позвать эту Эрику на ланч, пока Кейн не потащился пристраивать к ней свой член. Осознание того, что Эрика согласилась только из-за Сюзанны, приводит меня в ярость. Эта сучка использовала меня!
А теперь они сидят друг перед другом, и она лижет Сюзанне задницу!
Та лучезарно улыбается, забыв о тревоге, вызванной моим вопросом. У нее красивые губы: чуть темные по контуру и нежно-розовые внутри, словно при рождении она воспользовалась
