встретить товарищей Гудков отправил меня. Нет, вы не подумайте, что никого более ответственного не нашлось, но я же говорю — в городе царили суета, кавардак, все «красили траву», так что да, пришлось «сбегать» мне. Благо тут всего три километра.
И вот результат — шесть трупов и полностью опустевшее село… А я брожу тут и не знаю, что делать.
— И что ты собираешь мне тут показывать? — начал было Енох, но закончить ему не дали. Во дворе послышался какой-то звук.
— Хозяева вернулись? — удивился и я выскочил из дома.
Енох устремился за мной.
Я огляделся: во дворе было всё по-прежнему.
— Глянь туда, — сказал Енох и кивнул на забор.
Я обернулся. Верхом на заборе сидела маленькая девочка с трогательными косичками и увлечённо баюкала замурзанную тряпичную куклу.
— Генка, это же ребёнок! — удивился Енох. — Что он тут один делает⁈ Одна, то есть…
— Тихо ты! Напугаешь, — шикнул на него я, мучительно размышляя, как заговорить с нею, чтобы не испугать.
— Придётся с собой забирать, — вздохнул Енох, — вот Гудков «обрадуется», когда ты вместо этих ответственных товарищей приведёшь её.
— Да не собираюсь я её никуда тащить! — огрызнулся я шёпотом, наблюдая за девочкой.
— Сам посуди, ну разве можно ее здесь бросить? — вопрос был важным и не давал покоя. — Такую маленькую. В этой странной деревне. Одну.
Я вздохнул и покачал головой. Обзаводиться ребёнком мне не улыбалось.
— Маленькие дети должны быть рядом со взрослыми, — продолжал убеждать меня Енох. — Иначе они становятся непредсказуемыми. Шумят. Бегают. Нет ничего хуже, когда шумят и бегают. Мда… вот как-то меня временно приютили в одном монастыре, и у нас там был один маленький ребенок. Правда не девочка, а мальчик. Но тоже шумел и бегал. Настоятель от такого беспокойства совсем не мог спать и постоянно пил вино. Уфффф… хорошее вино было у настоятеля…
Енох сглотнул, но тут вспомнил о маленькой девочке, которая продолжала сидеть на заборе и баюкать куклу.
— Да, хорошее вино…
От забора послышалось сдавленное хихиканье.
— Генка! Она меня слышит! — удивился Енох и крикнул ей, — эй, девочка! Ты меня видишь?
Девочка, не поднимая низко опущенной головы от куклы, кивнула.
— Ты правда видишь меня и слышишь? — не унимался донельзя удивлённый Енох.
Девочка кивнула опять.
— Генка, нам нужно её отсюда забирать, — тревожным шепотом сказал Енох. — Она меня видит! Ты представляешь⁈
Пока я мучительно думал, как поступить, Енох опять окликнул её, строго сдвигая брови.
— Ты пойдёшь с нами?
Девочка хихикнула и кивнула.
— Она согласилась! — сообщил мне Енох и опять крикнул девочке, — Обещаешь вести себя хорошо?
Девочка, чуть помедлив, кивнула, от чего обе косички весело подпрыгнули.
Солнце припекало, старательно освещая забор, двор и избу. От этого света и весь хутор Хохотуй, и маленькая хрупкая девочка казались золотисто-прозрачными, почти розовыми. Густо и безмятежно пахло весной. Большие шмели с сердитым жужжанием носились над дворами.
— Тебя как зовут? — не унимался Енох. — Где твои родители?
Девочка не ответила, продолжая играть с куклой.
— Ну что ж, — вздохнул Енох и задумчиво замерцал. — Без имени никак нельзя. Нужно дать тебе имя. Хотя бы временное.
Он засмотрелся на покрытую дранкой крышу дома, беззвучно шевеля губами. С сердитым жужжанием у самого лица пролетел шершень. И хоть он пролетел сквозь Еноха, но тот всё равно нетерпеливо от него отмахнулся и сообщил результат:
— Будешь Маруся?
Девочка повернула голову и кивнула. Бледно-восковое лицо ее искажал косой рваный шрам, тонкие губы разошлись в оскале, обнажив два ряда длинных и острых зубов. Нижней части подбородка у нее и вовсе не было, и позвоночная кость алебастрово белела сквозь зияющую дыру.
— Эммм… в-вот и с-славненько, — охнул Енох.
Глава 2
— Ты в этом точно уверен? — я очумело посмотрел на чёртового Еноха, — что-то я в сомнениях…
— Ты у нас главный, вот ты и решай! Не надо на меня перекладывать! — сварливо выкрутился Енох и заторопился куда-то, по одному лишь ему понятному делу.
А я остался во дворе с Марусей. Между прочим, наедине. И, между прочим — в странной деревне, где недавно совершили ритуальное убийство шести человек. Причём не просто человек, а ответственных товарищей.
Я посмотрел на Марусю. Маруся посмотрела на меня. Меня аж прошиб пот и зазнобило.
— Ну пойдём, что ли… — промямлил я непослушными губами, в надежде, что ну а вдруг она где-то по дороге потеряется.
Маруся кивнула. При этом отсутствующая часть подбородка полыхнула перламутрово-белым. Я поёжился и оглянулся. Гадского Еноха и след простыл.
— Спросить тебя, кто ты и что ты здесь делаешь бессмысленно, да? — спросил я Марусю.
Она повернула ко мне лицо. Тонкие острые зубы ощерились в оскале (улыбкой назвать это язык не поворачивается).
— Ну, ладно, — сказал я, про себя костеря Еноха на все лады. — Пока пошли, а дальше будет видно…
Маруся схватила куклу и сильно прижала к себе. Затем она спрыгнула с забора на землю. Выглядело это так, словно сверху сбросили мешок цемента (я потом посмотрел, там, на земле была вмятина, словно точно мешок с цементом со всей дури швырнули наземь).
Но маленькая девочка, даже пусть и такая, не может столько весить!
Маруся не дала мне времени на раздумья и бодро пошагала вперёд, только косички взметнулись. Я, соответственно, поплёлся сзади.
— Ну, где вы столько ходите! — набросился на меня истосковавшийся по живому общению Моня. — Сколько вас ждать можно⁈ Бросили тут меня с мертве…
Он осёкся на полуслове, внезапно узрев Марусю.
— К-кто эт-то? — выдавил он из себя.
— Да это Енох тут по случаю подружкой обзавёлся, — тут же наябедничал я и не удержался от сарказма. — Видимо, удочерить хочет.
— Почему сразу Енох⁈ Чуть что, там Енох! — сварливо маякнул прямо в воздухе передо мной Енох и тут же исчез.
Повисла тяжелая пауза.
Точнее для нас она была тяжелая, так как девочка стояла и с любопытством рассматривала натюрморт из мертвецов в круге. Ноздри её при этом хищно раздувались.
— К-как тебя з-зовут, девочка? — выдавил из себя Моня, внезапно решив поиграть в воспитанность.
— Ми-ми, — довольно членораздельно ответила Маруся и с гордостью посмотрела
