разворачивается. Не так быстро, как хотелось бы, но… оборудование приходит с некоторым отставанием. Тем не менее производство уже начинается, с известной помощью сто двадцать четвертого завода, куда временно направлено около трех тысяч рабочих с двадцать второго, в феврале завод заработает в полную силу. Сейчас уже готовится к выпуску четвертая серия пикировщиков, ее передадут в войска до конца недели. А в феврале Владимир Михайлович уже обещает выдавать по четыре машины в сутки.
— Обещает?
— Выдаст. Я слежу, лично у меня сомнений в этом нет.
— Товарищ Петляков может в ближайшее время прибыть в Москву? У меня есть к нему несколько вопросов…
— Он уже в Москве. Правда, завтра утром он вернется в Казань.
— Пусть задержится на день. Завтра… скажем, в час дня, я его буду ждать.
— Слушаюсь, товарищ Сталин, завтра в час он будет у вас!
Нарком Шахурин вызвал конструктора Петлякова столь внезапно по одной простой причине: товарищ Сталин перенес встречу с ним с девятнадцатого на двенадцатое января и для разговора с ним у Алексея Ивановича не хватало аргументации. А Петляков такую аргументацию мог предоставить: он ведь даже самолеты свои проектировал с глубоким учетом возможностей авиазаводов и очень хорошо знал, на что способен почти каждый авиазавод. И еще он прекрасно разбирался в технологиях изготовления крылатых машин, что для Шахурина — в свете предстоящего разговора — было исключительно важно: сам он все же был машиностроителем и в деталях разбирался в производстве авиамоторов, а вот в изготовлении самих самолетов его знаний было все же недостаточно. Но ведь он не авиаконструктором работает, и не главным инженером авиазавода, а наркомом — а у наркома всегда найдется человек, в вопросе разбирающийся, собственно из-за этого Петляков и был отправлен в Казань. Был отправлен с целью «разобраться», а то, что его доклад потребовался на неделю раньше, было всего лишь «сбоем планирования» в непредсказуемых условиях войны. Но и здесь все же многое можно было «предсказать», и требование Сталина о встрече с Владимиром Михайловичем не стало новой неожиданностью.
— Владимир Михайлович, я понимаю, что у вас сейчас работы невпроворот, но нам, чтобы принять верное решение, необходима достоверная информация. Товарищ Шахурин дал нам информацию, скажем, производственную, а вы — как конструктор — дайте нам и информацию по применению ваших машин. В частности, Алексей Иванович сказал, и, как я понял, с ваших слов сказал, что машина… товарищ Туполев сильно ухудшил характеристики вашего прототипа «сотки». В чем конкретно и как?
— Если вкратце… мы этот прототип слегка перетяжелили по сравнению с техническим заданием на истребитель, а использовать его при работе над пикировщиком не стали просто потому, что «сотка» была уже детально проработана, что позволило нам подготовить серийное производство на год быстрее.
— Меня интересуют конкретные… ухудшения.
— Мы использовали высокоскоростной профиль крыла, что для истребителя критически важно — но посадочные характеристики это несколько ухудшило. Товарищ Туполев в свойственной ему манере решил взять крыло иного, более толстого профиля, что дало падение скорости почти на тридцать километров в час, да еще увеличил длину и площадь крыла. Это облегчает посадку машины, но заметно ухудшает летные параметры: падение скорости составило более сорока километров, масса самолета выросла на полтонны. А еще… не знаю, кто принимал решение, но четвертый член экипажа еще сильнее ухудшил параметры самолета. Чтобы оставить возможность штурману стрелять по верхней полусфере, Андрей Николаевич увеличил высоту передней кабины на почти двадцать сантиметров — а это еще минус километров десять-пятнадцать…
— Но ведь защита самолета в бою очень важна?
— Практика использования нашего пикировщика…
— Пе-2.
— Что?
— У него же есть официальное обозначение — Пе-2. А ТБ-7 получит теперь обозначение Пе-8. Впрочем, это мелочь, продолжайте.
— Хм… спасибо. Так вот, стрелок-радист во время боя за верхней полусферой обычно вообще не следит, он следит только за нижней, поскольку штурман верх достаточно эффективно держит. Вверх стрелок обычно стрелял если только штурман уже стрелять не мог по каким-то причинам… А лишний член экипажа у Туполева — это еще плюс триста килограммов к весу машины, да еще и скоростные характеристики резко снижаются. Насколько я помню, Иосиф Фомич предлагал кабину стрелка перенести вообще в хвост машины: там и мертвых зон не возникает за стабилизаторами, и вся задняя полусфера доступна для пулеметов. Но…
— То есть, как я понимаю, у вас уже есть проработки для доведения машины до приемлемого состояния?
— Есть предложения. Но товарищ Незваль, эти предложения проработавший, сейчас занят работой с ТБ-7… с Пе-8. Так что если подключить несколько других инженеров… нет, раньше середины лета мы машину к серийному производству не подготовим.
— А к середине лета… если в план будет поставлен август, справитесь?
— Должны справиться. К тому же, особо замечу, по большому счету это будет серьезная доработка Пе-2, а не переделка сто третьей машины — так что можно будет совершить перевод завода на выпуск новой модели без остановки производства, а, возможно, обе машины получится просто параллельно производить. Но чтобы точно уложиться в срок, было бы желательно взять на время несколько человек из группы товарища Архангельского и, возможно, у Яковлева. Думаю, в пределах сотни инженеров будет достаточно.
— Это вопрос… решаемый, а по поводу сто третьей машины… Вы считаете, что их выпуск на сто шестьдесят шестом заводе нужно остановить?
— Я думаю, что уже заложенные машины стоит доделать. Все же в определенных условиях они будут иметь некоторые преимущества… ведь Пе-2 больше тысячи двухсот килограммов бомб пока поднять не может, а если поблизости есть бетонные аэродромы…
— Достаточно, я понял вашу точку зрения. Постановление о продолжении работ по вашему варианту машины мы подготовим не сегодня, так завтра — и вы можете уже приступать к работе. А по проблемам изделия сто три вы мне подготовьте обстоятельную докладную. Не срочно, а, скажем, через неделю-две. Успеете?
— Сделаю, товарищ Сталин!
— Тогда я вас больше не задерживаю. И жду вашу докладную.
Тем же вечером товарищ Шахурин снова встретился со Сталиным:
— Товарищ Петляков считает, что выпуск уже заложенным пикировщиков Туполева останавливать не стоит, но ведь затраты на их постройку, по его словам более чем вдвое выше, чем на машины самого Петлякова? Не будет ли это пустой тратой средств?
— Тут я склонен согласиться с Владимиром Михайловичем. Потому что более девяноста процентов затрат уже произведены, а заработная плата
