– не мой конёк. Видите ли, общественная мораль предлагает слишком узкую рубашку, чтобы я мог в неё влезть. И уж тем более я не из тех, кто полагает что достаточно сбросить социальные оковы и всё само собой наладится. Единственное общество, частью которого я хочу стать, – это небесное общество. И, как вы можете полагать, туда не так-то просто получить приглашение.
– Вы, я погляжу, фанатик. Ни тени страха, ни тени сомнения… Но знайте, что и моя рука в случае чего не дрогнет. Отвечайте, что в футляре?
– Вам правда интересно? – поднял брови террорист. – Там очень деликатное устройство. Даже тряска в этом поезде может нанести вред его механизмам.
– Значит, я правильно подумал, что бомба…
– Мне нравится, как вы мыслите! – воскликнул негодяй так, что Победоносцев чуть не спустил курок. – О, машинист, пожалуй, достоин именно бомбы. Не из рогатки же в него палить вишнёвыми косточками!
– Вы хотите подорвать поезд, это я понял. Но зачем вам его разворачивать?
Незнакомец зажмурился, бледная физиономия его пошла красными пятнами, и через мгновение тело его сотряс приступ хохота.
Победоносцеву отчего-то начало казаться, будто он сам находится под дулом невидимого пистолета.
– Отвечайте тотчас, или, клянусь, я выстрелю!
– Грядёт конец мира, Виктор Георгиевич. Стоит ли беспокоиться о таких мелочах?
Негодяй опустил руки и взялся за крышку футляра.
– Не сметь! – крикнул Победоносцев, но террорист уже рылся в тёмных внутренностях коробки.
Победоносцев нажал на спусковой крючок. Револьвер щёлкнул, но выстрела не последовало. Виктор Георгиевич вопросительно посмотрел на оружие.
Господин вытащил руку из футляра. В кулаке у него было что-то зажато.
– Во всяком процессе, мсье Победоносцев, надобно соблюсти правильный набор ингредиентов. И у меня есть кое-что, чего вам недостаёт, чтобы осуществить ваше желание.
Он раскрыл ладонь и высыпал на столик шесть блестящих патронов.
– Теперь вы обладаете всем необходимым и можете со спокойной совестью меня пристрелить.
Победоносцев надломил револьвер и заглянул в барабан. Тот был пуст.
Руки его затряслись так, что он вряд ли смог бы зарядить хоть одну пулю.
– А говорили, не дрогнет, – улыбнулся незнакомец.
– Что, чёрт побери, происходит?! – крикнул Победоносцев так, что в пустой кружке зазвенела ложечка.
– Простите великодушно меня за этот дурацкий розыгрыш, – расплылся в улыбке попутчик. – Порой от скуки я просто не могу найти себе места. Ну что вы скуксились! Небольшой невинный трюк. Разрешите наконец представиться. Жак Дюпре. Медиум, алхимик, прорицатель, целитель, оккультист, спирит. Как меня только не называют! Еду в Москву по приглашению спиритического общества давать сеансы.
Победоносцев почувствовал, как глаза застилает гнев. Он питал особую ненависть к возвращающейся моде на столовращательство. До сих пор он не мог забыть приезда ко двору шотландского шарлатана Юма. С тех пор прошло тридцать лет, но зараза лишь плотнее обосновалась в гостиных и салонах высшего света.
– Но более всего, – продолжил иностранец, – я прославился талантом исполнять чужие желания. Ах, желания-желания! Шаткая лестница, подъём по которой ведёт на самое дно бездны. Последнее время я, признаться, поиздержался и отправился в Россию, так как жизнь у вас стоит не в пример дешевле, чем в иных развитых странах. Ах, Россия! Словно широченная река Стикс, текущая между двумя берегами – Европой и Азией. Да и во времена сумятицы в головах люди, за неимением чего иного, всё чаще начинают тянуться к помощи потусторонних сил.
– Но как, чёрт побери, вам удалось завладеть моими патронами?
– Не в моих правилах рассказывать секреты фокусов, но отчего-то мне кажется, что я вам должен. Итак, когда я нашёл вас, вы только отходили ото сна. Одно это дало мне преимущество. L’élément de surprise, как говорится. По жёлтым пальцам я сразу опознал в вас курильщика и поспешил предложить ароматную папироску, от которой вы, к удивлению моему, отказались. Это всё усложнило, ведь займи вы руки… Впрочем, дым и так не давал вам покоя, укрывая, вдобавок, от взгляда мои действия под вашим услужливо распахнутым сюртуком. Потом эта чепуха про поезд, в которую вы не только с удовольствием уверовали, но и сами себе выдумали заговор с террористами и бомбой. Мне лишь оставалось подкидывать время от времени поленья в костёр, который разгорался в вашей голове. Да и к тому же нет ничего проще обдурить излишне самоуверенного человека.
– Не верю! – проревел басом Победоносцев. – Ни единому слову не верю! Должно быть, вы обобрали меня, пока я спал!
– Я не только ссыпал патроны себе в ладонь, но и прощупал инициалы, выгравированные на револьвере. И тут меня осенило, не тот ли вы Победоносцев. Нет, не обер-прокурор Синода, конечно. Но его однофамилец, столичный назначенец, приезда которого ожидает вся Москва? Случалось мне недавно поправлять финансы в Карлсбаде, где как вам известно, скучает пол-империи. Так там все москвичи были очень уж обеспокоены вашим назначением на пост отбывшего в столицу и всеми нежно любимого генерал-майора Козлова. Только о том и судачили, представьте себе.
Краска залила лицо Победоносцева. Он почувствовал невыносимую слабость и размяк на диване. Револьвер лежал теперь на столике, чернея пустым барабаном.
– Что же их так беспокоит?
– Принципиальность ваша. Неподкупность. Честность. Даже трезвость ваша им кажется чуждой. Но более всего их интересовало, за что же вы так впали в немилость, что вас отправили подальше от императорской семьи. И на этот счёт, смею заметить, предположения высказывались самые разные.
– И какие же?
– О, это вы в скорейшем времени узнаете сами. Я же более всего не хочу прослыть распространителем слухов.
– Я не могу отделаться от чувства, что вы продолжаете копаться внутри меня своими бледными пальцами, – процедил Победоносцев. – Вы шарлатан и карманник. Вас арестовать следует!
– О, как мы хотим, чтобы всё было в нашей власти! – проговорил Дюпре, ничуть не смутившись. – Хотя не можем порой уследить и за собственной подмышкой.
Виктор Георгиевич до боли сжал челюсти. Парировать было нечем. Можно было только представить, какой позор может ждать его в столице, если там узнают, что какой-то проходимец обезоружил его ещё на подъезде.
– Вынужден просить вас, – выдавил Победоносцев, преодолевая гордость, – чтобы всё произошедшее осталось между нами.
– Извольте на сей счёт не беспокоиться. Я забуду обо всём, как только выйду из купе. А между тем мне действительно пора. Утром в Москве меня ждут важные дела. К тому же не хочу нарушать границы вашего гостеприимства. Надеюсь, мы с вами ещё встретимся!
Господин поднялся, накрыл крышкой футляр, подхватил его и покинул купе.
Победоносцев просидел остаток ночи, почти не двигаясь. Его тошнило. В голове крутились тревожные мысли.
Поезд всё пёр и пёр вперёд,
