— Ты говоришь так, потому что не видела Майкла, — возразила Эйлин. — Посмотри-ка!
Она перебежала через проход между рядами к павильону Аманды, на ходу доставая из своей корзинки набитый бумажник. Порылась в пластиковых конвертиках с фотографиями и вытащила одну. Аманда поднесла ее к самым глазам, пытаясь рассмотреть.
— Ничего, — одобрила она.
— Майкл преподает актерское мастерство в Каэрфилльском колледже, — рассказывала Эйлин. — И сам прекрасный актер. Мы все думаем, что они с Мэг идеально подходят друг другу.
— Если только забыть о мамаше, — не успокаивалась Аманда. — А Майкл появится здесь сегодня?
— Конечно, — сказала Эйлин. — Они с Мэг просто неразлучны!
Да уж, мы настолько неразлучны, насколько можно, учитывая, что живем в разных городах, в нескольких часах езды друг от друга, и у каждого своя карьера, причем рабочий день у обоих не нормирован. Кстати, это одна из тех проблем, которые я отложила «на после ярмарки».
— Постараюсь попридержать язык, когда наконец придет твой красавчик, — пообещала Аманда. — Если я его, конечно, узнаю, потому что очки мне носить запретили, — добавила она, косо взглянув в мою сторону. — Не в духе того времени. Разрешена только проволочная оправа.
— Извини. — Я пожала плечами. — Майкла трудно не заметить.
— Мне сейчас все кажутся просто кляксами, — бурчала Аманда.
— Он будет похож на двухметровую кляксу в форме французских войск — белой, с лиловыми обшлагами и золотой отделкой.
— Тогда ты права, — прищелкнула языком Аманда. — Возможно, я выделю его из толпы.
— На руках у Майкла — мой сыночек Самьюэл, — комментировала фотографии Эйлин. — Это крестины. А вот праздник после крестин.
— Очень хорошенький, — пробормотала Аманда и с опаской взглянула на раздутый бумажник Эйлин, как бы прикидывая, сколько фотографий любимого дитяти может там поместиться.
— А вот Самьюэл с папочкой… — ворковала Эйлин.
На лице Аманды появилось загнанное выражение.
— Не в духе времени! — пропела я, хлопнув в ладоши, как делают учительницы начальных классов, чтобы привлечь внимание ребятишек. И когда Эйлин обернулась обиженно, добавила: — Хватит болтать, лучше помоги мне. Мы должны подать пример остальным.
Подруга вздохнула и, спрятав анахронизмы, вернулась к нашему павильону. Даже не знаю, почему я ее позвала. Аманда вполне могла решить сама, хочет ли она просмотреть полную хронологию двух первых месяцев жизни юного Самьюэла.
Поймите меня верно: я вовсе не против детей. Я обожаю выводок моей сестры Пэм — всех шестерых, хотя видеть их предпочитаю все же по одному за раз. Как крестная мать младенца Самьюэла, я горячо присоединяюсь к восторгам его родителей по поводу незаурядного ума и невероятной красоты обожаемого чада. Я даже не исключаю возможность произвести на свет собственного отпрыска, а то и двух, — разумеется, при наличии сносных условий и подходящего производителя.
Просто я уже раз сто видела эти фотографии. Слава Богу, у Эйлин хотя бы хватило ума оставить царственного Самьюэла дома с няней. Меня бесит, когда мне пихают в руки младенцев и восклицают, что я — готовая мамаша. Особенно в присутствии Майкла. Или его матери.
Кстати, о ней. Если Хорас не соврал, я срочно должна переубедить миссис Уотерстон по поводу акцента и так далее, иначе ремесленники поднимут мятеж. Единственное, что можно себе позволить, — отложить это суровое испытание до того момента, когда миссис Уотерстон подгребет к нашему павильону. Я поискала ее глазами и облегченно вздохнула, увидев, что суровая дама еще далеко — она стояла возле своей палатки, которая находилась в центре импровизированной городской площади.
Мы расставили палатки и павильоны так, чтобы создать иллюзию настоящего маленького городка; проходы между ними стали улицами, на которых висели указатели, со вкусом выполненные в консервативных цветах Уильямсберга,[3]с названиями, взятыми из истории Йорктауна и штата Виргиния, вроде: «Аллея Джефферсона»[4]и «улица Рошамбо».[5]Тридцать два указателя, я знаю точно, потому что именно мне пришлось придумывать все названия, просить мужа Эйлин — столяра-краснодеревщика — выпилить вывески и собственноручно ковать металлические держатели и дорожные знаки.
В центре располагалось то, что миссис Уотерстон торжественно величала городской площадью, а также имитация колодца и колодки для заключенных, в которые, как я опасалась, моя потенциальная свекровь собиралась запирать мелких правонарушителей. Ну и, разумеется, ее палатка — штаб главнокомандующего, — имевшая вид скорее музейного зала, чем реального штаба Джорджа Вашингтона.
Миссис Уотерстон повернулась, и я не поверила своим глазам. В отличие от всех остальных она не надела простое шерстяное или хлопчатобумажное платье. Нет, миссис Уотерстон была в бальном платье колониального стиля. Белый напудренный парик прибавлял ей как минимум сантиметров тридцать росту.
— Что за ерунда у нее на бедрах? — крикнула через проход Аманда.
— Это называется «панье», — объяснила я, имея в виду полукруглые фижмы, торчащие по обеим сторонам пышного тела миссис Уотерстон. — А в Ричмонде не надевают такие юбки во время подобных праздников?
— Никогда не видела, — ответила Аманда. — Если помнишь, в Ричмонде во время Войны за независимость не происходило ничего интересного. Наши больше любят разыгрывать 1860-е — Роберт Ли[6]и все такое — и ходят в кринолине. Кстати, я думаю, Скарлетт О'Хара выглядела ужасно, — качая головой, добавила она. — Не меньше метра в ширину.
— Что поделать, если была такая мода, — заметила я. — В стиле королевы Марии Антуанетты.
— Выглядит как кукла, — сказала Аманда. — Интересно, она сумеет встать, если вдруг свалится?
— Толкни ее, и посмотрим, — предложила я.
— Нечего меня соблазнять, — усмехнулась Аманда.
Миссис Уотерстон все еще стояла на площади и, медленно поворачиваясь, озирала свои владения. Внезапно лицо ее нахмурилось.
— О Боже, — пробормотала я. — Что еще?
— Что случилось? — спросила Эйлин.
