— Да-да.
Я минутку подумала.
— Мне впервые довелось воспользоваться Программой по обмену персонажами. А если придется что-то делать?
— Внутрикнижный контакт-агент по Программе — Уайетт, он вам сообщит, если что. Сам Джек на первый взгляд может показаться грубоватым парнем, — продолжала Мэри, — но сердце у него просто золотое. Если он попросит вас сесть за руль его «аллегро», то прежде, чем сменить передачу, полностью выжмите сцепление. Он пьет черный кофе, а любовный интерес инспектора Бейкера ко мне — без взаимности, понятно?
— Так точно! — ответила я, радуясь, что не придется участвовать в любовных сценах.
— Отлично. Вы получили все необходимые документы: удостоверение и все такое?
Я похлопала себя по карману, и она передала мне клочок бумаги и связку ключей.
— Хорошо. Вот номер моего комментофона на всякий пожарный, это ключи от гидросамолета и моего БМВ. Если позвонит идиот по имени Арнольд, велите ему убираться к соответствующей матери. Вопросы есть?
— Какие уж тут вопросы.
Мэри улыбнулась.
— Тогда все. Вам здесь понравится. Встретимся примерно через годик. Пока!
Она весело помахала мне рукой и зашагала прочь по пыльной дорожке. Я подождала, пока она скроется из виду, затем присела на шаткую скамеечку около вазона с давно скончавшимися цветами и вытряхнула Пиквик из сумки. Моя любимица возмущенно встопорщила перья и заморгала на солнечном свету. Я окинула взглядом водную гладь и снующие по ней взад-вперед прогулочные лодки, казавшиеся с такого расстояния всего лишь яркими цветными треугольничками. Ближе к берегу два лебедя отчаянно били крыльями и шлепали лапами по воде, пытаясь взлететь, но почти сразу же снова садились, разбрасывая во все стороны длинные цепочки брызг и баламутя спокойную воду. Казалось, им приходится прилагать огромные усилия, чтобы преодолеть несколько сотен ярдов.
Я переключила внимание на гидросамолет. Внешний слой краски, покрывавший клепаную обшивку, частично облез, обнажив аляповатую эмблему давно почившей в бозе авиалинии. Плексигласовые иллюминаторы помутнели от времени, и высоко на массивном крыле, выползая из-под заляпанного маслом кожуха над тремя пустыми гондолами двигателей, лениво болтались спутанные провода. Теперь безопасная пустота сделалась пристанищем для птичьих гнезд. «Голиаф», Аорниду и ТИПА отделяли от меня миллионы миль — но и Лондэна тоже. Лондэн. Память о муже никогда не покидала меня. Я постоянно думала о том времени, когда мы были вместе, и о том, чего никогда на самом деле не было. Обо всех местах, которые мы не посетили, обо всем, чего мы не сделали. Пусть его и устранили в двухлетнем возрасте, но я все равно сохранила наши общие воспоминания, только вот поделиться ими было не с кем.
Меня оторвал от раздумий звук приближающегося мотоцикла. Всадник не особенно хорошо справлялся со своим «конем», однако, к моему облегчению, затормозил, не доезжая до причала, иначе влетел бы прямо в озеро.
— Привет! — весело крикнул он, снимая шлем и демонстрируя мальчишеское лицо средиземноморской смуглоты с глубоко посаженными глазами. — Меня зовут Арнольд. Я вроде бы прежде тебя не видел.
Я встала и коротко кивнула ему.
— Нонетот. Четверг Нонетот. Я тут по Программе обмена персонажами.
— Ой, блин! — тихо ругнулся он. — Японский городовой! Получается, я ее упустил?
Я кивнула, и он уставился на дорогу, печально качая головой.
— Она никакой весточки мне не оставила?
— Д-да, — неуверенно ответила я, — она сказала, что… что встретится с тобой, когда вернется.
— Правда? — просиял Арнольд. — Это добрый знак! Обычно она обзывает меня неудачником и посылает к чертовой матери.
— Ее, похоже, некоторое время не будет, — добавила я, стремясь загладить вину за искажение истинных слов Мэри. — Год, а то и дольше.
— Понятно, — пробормотал он, глубоко вздыхая и глядя через озеро. Тут он заметил Пиквик, которая пыталась переиграть в гляделки странную водоплавающую птицу с округлым клювом. — Это кто?
— Думаю, утка, но не уверена — там, откуда я родом, они не водятся.
— Да нет, другая!
— А, это дронт.{1}
— В чем дело? — спросил Арнольд.
Заработал мой комментофон. Обычно в Книгомирье народ именно так общается.
— Комментофон звонит, — ответила я, — но это почему-то не сообщение, а вроде радиопередачи, как у нас дома.{2}
Арнольд уставился на меня.
— Так ты не отсюда?
— Я из того места, которое вы зовете Той Стороной.{3}
Он выкатил глаза.
— Ты хочешь сказать… что ты — настоящая?!
— Боюсь, так и есть, — ответила я, несколько обескураженная вопросом.
— Господи! А правда потусторонники не могут несколько раз подряд быстро повторить «на дворе трава, на траве дрова»?
— Правда. Мы называем такие штуки скороговорками.
— Обалдеть! — восхитился он. — Тут, понимаешь ли, ничего подобного нет. Я могу повторять «от топота копыт пыль по полю летит» сколько угодно!
И повторил — три раза кряду.
— А теперь давай ты.
Я набрала в грудь побольше воздуху.
— От тотопа копык пып пополю летит…
Арнольд утробно расхохотался, словно в жизни не слыхал ничего забавнее. Я улыбнулась.
— Давай еще разок! — воскликнул он.
— Нет, спасибо.{4} Слушай, как мне заткнуть этот комментофон, чтобы он не болтал у меня в голове?
— Просто сосредоточься на мысли «отключить».
Так я и сделала, и треп в мозгах прекратился.
— Что, полегчало?
Я кивнула.
— Привыкнешь.
Он на секунду задумался, окинул озеро совершенно невинным взглядом и сказал:
— А ты не хочешь прикупить немного глаголов? Конечно, не дрянь какую, а свеженькие, качественные, полезные, правильные, прямо из Текстового моря. У меня есть приятель на каракулере.
Я улыбнулась.
— Вряд ли, Арнольд. И в другой раз мне таких предложений не делай — я из беллетриции.
— Ой, — сказал Арнольд, резко побледнев.
Он закусил губу и состроил такую умоляющую рожицу, что я едва не рассмеялась.
— Не парься, — успокоила я его. — Доносить не побегу.
Молодой человек испустил облегченный вздох, пробормотал извинения, снова взгромоздился на мотоцикл и зигзагами поехал прочь, едва не налетев на почтовый ящик у начала трассы.
