Мелькнула последняя мысль, прежде чем все погрузилось в темноту.
Глава 2
Очнулся, как и предполагал, в гробу. Темнота усиливала тошноту, а мысли вяло шевелились в отравленном мозге. Недолго я погулял! И кто же это меня похоронил? Вроде никому на мозоль не наступал, разве что последняя статья… Через какое-то время организм достаточно очистил кровь от химии, и я позорно надул в штаны, освобождаясь от отравленной мочи. А чего стеснятся то? В гробу! Только земля до сих пор ходит волнами, не смотря на то, что мозги уже почти пришли в норму. Принялся водить руками внутри деревянного ящика и нащупал в его крышке трубку через которую поступал свежий воздух. Поживем еще! Пришла бодрящая мысль, и я успокоился, понимая что раз обеспокоились о кислороде для меня, значит планируют сохранить в живых до определенного времени. Похоже, куда-то плывем. Пришел я к выводу, совместив плавное покачивание и еле различимый гул двигателей. Море, океан? А кто у нас за океаном? Могучий СССР! Вот и передавай привет Сталину! Быстро они сообразили! Похоже своей статьей я навел на себя серьезные подозрения, раз меня решили похитить и доставить, пока только предположительно, в страну советов. Посмотрим…
Потянулись часы, за которые я успел передумать много чего, в конце концов заснул и проснулся уже от света фонаря, ослепившего мои глаза.
— Смотри ка! Очнулся! А сказали, что будет спать еще сутки! Бери его за ноги, Вася!
Я позволил двум русскоговорящим вытащить себя из гроба и с удовольствием слушал как они ругались на тяжелого зассанца.
— Вот же гад! Теперь стираться придется! Эй, мистер! Гоу! Андерстенд? Слушай, а он здоровый! Как бы не стал бузить, боюсь не справимся с ним.
— Не боись! Посреди океана далеко не убежит. Дай ему запасные штаны.
Меня, шатающегося от качки и долгого лежания в тесном гробу, отвели в душевую, где я помылся и переоделся в синие трусы до колена, парусиновые штаны и полосатую тельняшку.
— Да-а… Такой грудью можно танк остановить! — Один из матросов посмотрел на меня и принялся на ломанном английском объяснять.
— Ю гоу ту Мурманск. Итс Раша бот. Гуд?
— Гуд, — согласился я. — Ай вонт иттинг.
— Жрать хочет! Дай ему макароны. А потом запри в каюте.
— А если?..
— А если что, то получишь орден… Посмертно! Ха-ха!
Я умял под присмотром коренастого матроса пол кастрюли макаронов по-флотски в небольшой кают компании, ощущая как ко мне возвращается телесная чувствительность и хорошее настроение. Кажется, мне предстоит экскурсия на родину!
Экипажа на судне было совсем мало, и я удивился такому сопровождению, которое я мог перебить одной левой. Но оказался не прав, когда через пятеро суток меня под белые рученьки в сопровождении вооруженного конвоя, перевели на военный корабль, встретивший нас далеко в море. Дальше все было уже серьезно: с железной камерой и часовым у двери. Зато путь был не долог, всего несколько часов. Мне одели на руки наручники, на голову полотняный мешок и отвезли в тюрьму. Когда сняли душный колпак, то увидел обыкновенную камеру со шконкой и парашей у двери. Маленькое окошко давало немного света и вид серых облаков в темном небе. Ну, здравствуй Родина!
Меня оставили в камере одного на пять дней и только кормили тюремной баландой, да меняли парашу. Понятно. Это называется психологический прессинг, чтобы клиент помучился, перенервничал и был готов к сотрудничеству. Ну, ну! Они то думают, что я вьюнош незрелый…
На шестой день меня отвели в камеру, где типичный ГБшник с рыбьими глазами принялся на приличном английском языке заговаривать мне зубы.
— Боб Каллахен, родился в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году в Бритвилидж. Сирота, имеются три брата и две сестры, живущие в других семьях. В школе не учился, но неожиданно оказался в университете и стал лучшим студентом, сдав три курса за два года. Я ничего не перепутал?
— Все так, — согласился вслух и подумал, что неплохо работают советские разведчики.
— Как вы стали студентом?
— Очень просто! Охмурил дочку одного бизнесмена, а он мне сделал документы и договорился с университетом.
— Чем объясните ваши знания и научные статьи достойные куда более зрелого автора.
— Книги, библиотеки, хорошая память и способность к анализу.
— Допустим. Почему вы решили написать статью про экономику в СССР?
— А почему нет? Разве вы не пишете об экономике США?
— Откуда информация о некоторых течениях в нашем обществе и в среде партийных руководителей.
— Газеты, пара бесед с эмигрантами из СССР и некоторые статьи от них же.
— Ничего не хотите добавить?
— Хочу. Передайте моей жене, что я жив.
Следователь ничего не ответил и вызвал конвойного, чтобы меня увели.
И снова Кремль.
Те же лица и та же трубка, пускавшая ароматную струйку дыма к потолку.
— Что думаете по результатам допроса, товарищ Метлицкий?
— Держался слишком уверенно. Говорил ровно и похоже правду. Так себя простые люди не ведут.
— А он разве простой? Вы же читали его работы! Что предлагаете делать?
— Попробуем надавить.
— Хорошо.
Сегодня меня привели в камеру, где на моих глазах два вертухая избивали связанного человека. Кровь летела на стены, на меня и избивающих. Для слабонервных ужасная картина, но я видел незаметные смягчения ударов после богатырского замаха, и места куда они прилетали. Если это охсмен, то оклемается за пару дней. Затем бесчувственное тело унесли, а место за столом занял тот же следователь, с еще одним кадром, севшим на стул немного сбоку и сзади него. Запыхавшиеся экзекуторы встали у двери вытираясь мокрым полотенцем.
— Ничего не надумали, — спросил рыбоглазый, раскрывая тонкую папку и доставая ручку.
— А может Странник? — Произнес он по-русски, а по моим вискам прошелся холодок напомнив о встрече с леди Джулией. Второй следователь напрягся, не спуская с меня глаз. Ха! Не на того напали! Даже с американкой не сравнить! А я давно уже не тот мальчик!
— Вы разбираетесь в компьютерах? — Спросил на этот раз на английском.
— Как и все. Только немного в теории.
— На чем основываются ваши прогноза по прогрессу производительности электронных машин.
— На математике.
— Петров! Ударь его по затылку! — Сказал он на русском, а я чуть не повелся, напрягая нервы и ожидая удара.
Но бить меня не стали, хоть охранник и навис сзади обдавая дыханием.
— Что вы докладывали на комитете конгресса? — Продолжил следователь, аккуратно записывая все в протокол.
— То же, что и вам, разве что пересказал свою статью, так как не все ее прочитали.
— Как вы относитесь к СССР?
— Нормально. Везде можно жить.
— Хотите остаться у нас?
— Мне нравится климат на моей родине. И жена у меня красивая.
— Жену можно вызвать, а климат и у нас имеется на любой выбор.
— Я бы предпочел отказаться.
На этих словах на мой затылок обрушился удар, наполовину оглушив и не дав оказать сопротивление, когда меня стали месить ногами. Я еще заранее решил не вступать в противостояние в этом случае и терпеливо переносил удары по телу, которые явно могли бы быть посильнее.
Следующие пять дней меня только били, не давая ничего кроме воды, но я, к удивлению, с каждым разом ощущал все меньший эффект от ударов. Видимо мой организм подключил какие-то резервы и помогал как мог, укрепляя мышцы, кожу и заживляя повреждения. На шестой день меня повели по тюремному коридору в другую сторону и не снимая наручников подтолкнули в открывшуюся дверь.
Железо грохнуло за спиной, отрезая меня от мира в компании трех зеков расписанных синим под майками алкоголичками. Я мгновенно просек ситуацию, и подпрыгнув перекинул руки под поджатыми ногами вперед.
— Ишь ты! Козлик! — Восхитилась одна рожа не святой троицы.
— Хеллоу! Как это, — стал выговаривать, специально коверкая слова. — Хирен в вашью хату. Вот!
— Ха-ха-ха! — Три пропитые глотки заржали, а я воспользовался моментом и ударил кулаками по открывшемуся кадыку ближайшего
