— Ага, — нехотя отвечаю, лишь бы отстала. — Не оторвать взгляда. Особенно в таком прикиде.
Вероника смущается. Дергается, поправляя одежду, и пытается скрыть прорехи в рваной блузке. Толку от этого чуть.
— Просто я вообще не представляю, как выгляжу. Не помню, — слышу тихое бурчание.
Дома приближаются. Обычные старые деревенские срубы, выкрашенные в разные цвета. Некоторые из них отделаны сайдингом. Присутствуют в небольшом количестве новые постройки.
Линия домов повёрнута огородами к полю. Там ведь должны быть грядочки с морковкой, лучком, редиской и огурчиками… Требовательный рык желудка заставляет вспомнить о еде. Спутница начинает коситься на меня, но тут и её орган отвечает взаимностью.
— Ещё я пить хочу, — капризно заявляет Вероника.
— Дойдём до деревни, там должна быть вода. Насчёт еды тоже поспрашиваем.
Вспоминаем и о других потребностях. Позволяем друг другу справить нужду, по очереди отворачиваясь. После, ускорившись, продолжаем путь. Голод не тётка.
Сворачиваю с дороги к, захватившему моё внимание, серо-белому пятну в траве. Это коза. Обычная такая, привязанная к колышку, воткнутому в землю, чтобы не убежала.
— Господи! — в ужасе восклицает Вероника, приблизившись к животному следом за мной.
Было от чего ужаснуться. Вместо головы домашней скотины осталось лишь кровавое месиво.
— Что с ней? — нервно добавляет женщина.
— На хозяина обиделась, тот вовремя не пришёл доить. Молоко поднялось в череп, тот от давления лопнул, — хмыкаю я.
— Ты дебил, — констатирует она.
— Уже слышал от тебя, — напоминаю ей недавний разговор.
— Ну всё же, что с ней? — не унимается попутчица.
— На ум приходят только те насекомые из леса, — слегка пожимаю плечами.
Вероника начинает нервно оглядываться, и я следую ее примеру. На глаза не попадается ничего подозрительного.
— Двигаем к людям, — первым ступаю в сторону к ближайших огородов, прислушиваясь и вертя во все стороны головой.
Вероника шагает следом. Молчит. Это хорошо, лишний шум сейчас не нужен.
Теперь можно разглядеть то, что полыхало. Походу, это был дом на окраине. Остался чёрный, почти догоревший остов и много дыма. Людей, которые должны были тушить пожар или просто глазеть, не видно. Меня посещает совсем плохое предчувствие.
Главное, чтобы твари всем жителям поселения головы не отгрызли. Еле сдерживаюсь от озвучивания этой мысли. Что нам делать при худшем варианте развития событий? У меня ответов нет.
Глава 4
Когда приближаемся к огородам, мне открывается интересная картина. На соседнем от нас участке, за сложенными бревнами, притаилась группа людей. Направляюсь к ним. Тут их замечает Вероника и сразу начинает голосить:
— Люди! Смотри, там люди!
Незнакомцы оборачиваются на звук ее голоса. Их лица искажаются от страха. Некоторые из них прикладывают пальцы к губам, умоляя не шуметь, а кто-то беззвучно матерится и машет руками, мол, валите от сюда. Я уже всё понял. Но моя спутница не унимается.
— Эй! М…, — договорить она не успевает, потому что ей прилетает по затылку. Кулаком. Моим.
Ну а что, ситуацию исправлять надо? Надо. Вот я и исправляю, как могу. Упасть пострадавшая не успевает, потому что я тут же ее подхватываю, беру на руки, не выпуская топора.
Плохой поступок. Мне ужасно стыдно за него. Хочется самому себе надавать по роже. Но ничего уже не поделаешь. Все интуитивно получилось.
Может и к лучшему, иначе Вероника своими криками могла созвать мутантов-насекомых со всей деревни. А то, что они тут имеются, я не сомневаюсь. Иначе, эти люди, здесь бы не прятались и не боялись бы привлечь к себе внимание шумом.
Дедок, что скрывался за бревнами вместе с остальными, поднимает большой палец вверх. Мужчина, лет под пятьдесят, шепчет мне: «Тащи сюда».
И тут, обращаясь ко мне, начинает голосить женщина из их группы:
— Ах ты выродок! Да как ты посм… — её тоже прикладывают по затылку. Это сделал суровый на вид мужчина, возрастом от тридцати до сорока лет.
— Достала уже всех, — произносит он, как бы извиняясь, — сейчас слетятся на шум те уродины, и хана нам всем.
Ясно… Под уродинами, скорее всего, подразумеваются те твари из леса.
У меня показать большой палец не получается, ибо на моих могучих покоится Вероника… В задранной юбке и блузке с равными прорехами. Подхожу к бревнам, кладу свою ношу рядом с другой женщиной.
Поселковых пятеро. Старше всех — невысокий дедок, тот что показывал палец. На голове лысая проплешина, окаймленная седыми волосами, нижняя часть лица заросла неухоженной бородой. В глазах бесенята.
Следующий мужчина, под полтинник, выглядит намного ухоженней. Тоже седой, но крепкий на вид, на голове кепочка. Над правой бровью большая родинка. Взгляд серьёзный. В руках лопата, испачканная такой же слизью, как на моём топоре.
Мужик, что вырубил женщину, повыше меня ростом, широк в плечах. Короткая стрижка тёмных волос, лёгкая щетина. Одет в рабочий спецкостюм. На коленях покоится топор, побольше моего, в серо-бурых пятнах. Он внимательно осматривает инструмент в моей руке и одобрительно хмыкает. Отвечаю тем же.
Четвёртый в группе — парнишка лет пятнадцати, шестнадцати. С виду дрищ. В синих джинсах, кроссовках и чёрной футболке, на узких плечах рюкзак. Его взгляд устремлён на открытые части тела Вероники. Усилием воли он пытается отвернуться, но не получается. Подростковый возраст он такой… Себя в такой период жизни не помню, зато чувствую, что вёл бы себя так же.
А сколько, кстати, лет мне? Как хоть выгляжу? Решаю не спрашивать, подвернётся случай, осмотрю себя в зеркале или водоёме.
Пятая — женщина, та самая, что лежит рядом с Вероникой. Выглядит лет на тридцать, тридцать пять. Фигура стройная. Одета в брючный костюм с пиджаком.
— Сынок, у тебя с головкой та же беда, что и у нас случилась? — первым берёт слово дедок, что показывал мне палец.
— Если у вас с головой то же, что и у меня, то да, — мой ответ его забавляет.
Он тут один выглядит веселым, остальные мрачные и встревоженные. С улиц, из-за домов, доносятся звуки стрекота, иногда сопровождающиеся чьими-то криками ужаса и боли. М-да…
— Похоже, худший из вариантов… — бормочу я.
— Чего-сь? — переспрашивает старичок.
— Это я так, о своем? — произношу в ответ.
— Вы откуда? — заводит разговор обладатель внушительной родинки.
— Из леса, — кивком головы непроизвольно указываю направление.
— И как там? — продолжает расспрашивать дед.
