И употребив весь свой ресурс, таки добился откомандирования в эту область. Так он еще и здесь, на месте, поставив все на карту, много уже успел нагородить лишнего.
Но ведь правильным же был его расчет! Одним продуманным и решительным ходом он убивал двух зайцев. Одного жирного и вкусного, в виде богатого наследства Толи Воронецкого, и второго, пусть худого и безродного, но так необходимого лейтенанта Корнеева. Который тем и дорог, что безродный и, что лейтенант. За этого сопляка встрять в игру Аркадия Семеновича здесь и в голову никому не пришло бы! Очень уж все хорошо складывалось! Ведь будь на месте неопытного лейтенанта какой-нибудь ушлый капитан или, еще хуже того, майор, то задача усложнилась бы в разы. А тут всё так удачно совпало!
И вот теперь, из-за нерасторопности подчиненных все его тщательно продуманные планы идут наперекосяк. И его триумфальное возвращение в столицу с индульгенцией в виде разоблачения милицейско-уголовной банды союзного масштаба, теперь было под угрозой срыва. Да и захоронки Воронецкого полковнику было до обидного жаль. Аркадий Семенович примерно предполагал, чего и сколько там может находиться. И эти знания порождали в его душе многие печали.
— Ты чего молчишь, Саушин?! — раскатисто громыхнул в полный голос полковник Мелентьев и от его рёва съежился даже Мирошин, претензий к которому пока еще предъявлено не было. — Ты, сука, в молчанку со мной не играй! Тебе этого не надо, если ты с волчьим билетом назад в свою зажопину вылететь не хочешь! Ты, когда ко мне в отдел просился, ты что мне обещал? Ты пахать обещал и давать нужный мне результат! Так чего ж ты, падла, сейчас стоишь тут передо мной и сиськи мнёшь? Где этот ёб#ный Корнеев? Где он, я тебя спрашиваю?! — Аркадий Семенович уже окончательно вышел из берегов и себя не контролировал.
— Я найду его, товарищ полковник! — дважды подавившись спазмом за такую короткую фразу, произнес старший опер по ОВД МВД СССР подполковник Саушин, — Дайте мне еще сутки и я его найду! Слово даю!
Он понятия не имел, как он будет выполнять своё обещание. Но одно Алексей Викторович понимал однозначно, если шеф сейчас в своем бешенстве зайдет чуть дальше, то вся его жизнь безвозвратно полетит коту под хвост. И больше он уже никогда и нигде не поднимется. И в эту сраную голодную Пензу он тоже не хотел возвращаться. До скрежета зубовного не хотел!
Полковник смотрел на блеющего Саушина брезгливым взглядом обманутого барина. Обманутого своим же крепостным быдлом. Так некстати и с такими нехорошими последствиями. Почти убийственными последствиями, можно сказать..
— Что ж, подполковник, ты сам сроки себе назначил! — Аркадий Семенович демонстративно посмотрел на свой «Ориент» и вернул свой взгляд на бледное лицо подчиненного, — Завтра в девять двадцать три ты мне докладываешь, что лейтенант Корнеев Сергей Егорович сидит в наручниках. И сидит он там, где.. В общем ты знаешь, где он должен сидеть! Мирошин, а ты понял?! Тебя всё здесь сказанное тоже касается!
А по утру они проснулись
Я первым открыл глаза. И увидев перед собой обнаженное великолепие, решил воспользоваться беспомощным состоянием областной прокуратуры. И заодно заменить собой будильник. Но не срослось. Бдительность надзирающего органа еще на подступах к нему оказалась безупречной. Мои посягательства на роскошную плоть Эльвиры Юрьевны были ею отвергнуты решительно и безапелляционно.
— Корнеев, иди в жопу! — сонным голосом был разрушен весь романтизм моих, не побоюсь этого слова, хоть и бесстыдных, но благих намерений, — У меня там все болит. Скотина ты, Корнеев!
Я задумался. Так-то полагалось бы сейчас обидеться и гордо удалиться, но в моем нынешнем положении, это для меня непозволительная роскошь. Тогда выход один, отнестись к недружественному выпаду лежащей рядом голой тетки философски. Либо с юмором.
— Душа моя, так ведь это ты сама вчера скакала на мне, как подорванная! — попытался я усовестить хабалку.
— Я помню! — довольно улыбаясь и с закрытыми глазами, потянулась Эльвира, — Только ты впредь старайся как-то поосторожнее! И меня, если я, как вчера увлекусь, ты тоже сдерживай! И вообще, Корнеев, имей в виду, я беременная!
Глава 1
— Здравствуй, Серёжа! — самая теперь близкая и почти родная женщина текущей современности протянула ко мне свои руки.
— Здравствуйте, Пана Борисовна! — осторожно обнял я хрупкие плечи, — Как вы слетали? Удачно? — со слегка замеревшим сердцем поинтересовался я.
— Да, все очень хорошо, Серёжа! — устало улыбнулась мне профессор Левенштейн, — Все хорошо, но всё же будет лучше, если мы с тобой обо всем поговорим дома! — она опасливо огляделась по сторонам.
— Дома, так дома! — согласился я и подхватив ее старомодный чемоданчик, направился из здания аэропорта наружу. Уцепившись за мою свободную руку, Пана Борисовна зарысила вслед за мной.
Встречать тётку я приехал на трофейной вазовской «шестёрке». На той самой, которую отжал у партийного монстра Копылова. Машина теперь числилась на Нагаеве, а я катался на ней по доверенности.
— Откуда у тебя автомобиль? Это от милиции машина? Служебная? — усевшись на переднее пассажирское сиденье, начала меня расспрашивать бдительная профессор истории.
— Нет, Пана Борисовна, это товарища моего автомобиль, он мне его даёт во временное пользование. Иногда. — не стал я будоражить воображение пожилой женщины своими сомнительными прибылями.
— Ты бы, Сережа, дурью не маялся, забрал бы себе сонюшкину машину и тогда по друзьям побираться бы не пришлось! — в очередной раз затеялась со своей волынкой Левенштейн насчет сониного наследства.
— Всё-всё-всё, Пана Борисовна! Эту тему мы с вами давно уже закрыли и возвращаться к ней не будем! Никакого прибытка от смерти Софы я никогда не приму! Мы же договорились!! — я грозно посмотрел на свою обретенную в новой жизни родственницу.
— Дурак ты, Серёжа! Уж прости меня, но дурак! — с искренним сожалением посмотрела на меня печальными семитскими глазами профессорша, — И уж точно никакой ты не еврей! Это ты Соньке мог голову дурить, а я тебя сразу рассмотрела! Ни один еврей не отказался бы ни от сонечкиной квартиры, ни от машины! — Левенштейн покачала головой, — Не от того, что евреи хуже тебя, а потому, что непрактично и глупо! — и добавила громче, — Ну чего ты замер, давай, поехали уже!
Я, будто очнувшись, с перегазовкой тронулся с места. Сама
