1
Сэмюэл
Следом за мной идет мужчина. Он лысый, а вокруг глаз – складки морщин, словно кто-то бросил два камешка в пруд и по темной воде разошлись круги. От старости и нелегкой жизни лицо его оплыло. Под подбородком болтается сморщенная кожа. Среди морщин на лице – россыпь пятиконечных звезд, устремляющаяся к вискам. Почти прозрачные мочки ушей оттягивают туннели. Брови и губы сплошь в пирсинге. Я столько за всю жизнь не видел и не подозревал, что возможно поместить все это на одно лицо.
Но взволновали меня не морщины и не татуировки с пирсингом. Взволновали меня его глаза – они были похожи на то безбрежное море, куда в моем сне уплыла мать. Они вызывали во мне странное чувство, которое почти невозможно описать. Я бы не узнал его, если бы когда-то мне не довелось познакомиться с Теннином и Джинном.
Человек, который идет за мной по пятам, – один из них.
Уж будьте уверены. Глаза не врут.
Можно ли убить кого-то вроде мистера Джинна и остаться безнаказанным? Вероятно, нет.
Последние несколько месяцев я читал дневник Абры, вспоминал день, когда ушли ангелы, и думал: неужели все это и правда сошло нам с рук, мы избавились от мистера Джинна и вышли сухими из воды? Кажется, в детстве я был страшно напуган. Меня ужасала мысль, что придется заплатить за содеянное. Но с годами эти чувства растаяли. Я перестал бояться и начал задумываться – случилась ли битва ангелов за Древо Жизни на самом деле или это был лишь сон? Или же сон во сне? Дети – отличные притворщики. А вдруг мы с Аброй это выдумали?
Но все изменилось. Абра умерла и оставила мне в наследство дневник и меч. Почему именно мне? Ведь я все еще не могу даже притронуться к нему. Хотела, чтоб я его спрятал или как-то использовал? На всем белом свете никто так не осознает значение этого меча, как я, и все же, что с ним делать? Держать у себя дома – все равно что скрывать государственную тайну.
Все эти мысли пролетают в моей голове с молниеносной скоростью, потому что лысый старик с татуировками топает за мной через весь Дин к антикварному магазину мистера Пелле.
Туда, где все началось.
Вот проулок между антикварным и пиццерией. В отдалении – бейсбольное поле. Правда, в бейсбол больше никто не играет: люди потеряли к нему интерес, по крайней мере у нас, в Дине. Поле утопает в бурых сорняках и кустарнике. Поросль оплела сетку-рабицу, которая прежде служила оградой. Зимой, когда дует сильный ветер, ветки с грохотом бьются и скребут по металлическим звеньям.
Не знаю, что хуже: земля, поглощенная «прогрессом», или заброшенная земля. Мы желаем, чтобы все оставалось прежним, но нити, связующие настоящее и прошлое, все время переплетаются. Когда вы наконец возвращаетесь домой – если вам удается отыскать тот призрачный путь, – то понимаете, что он никогда по-настоящему вам не принадлежал, ничем нельзя владеть вечно. Наши дома, поля – все, что составляет пейзаж нашего детства, принадлежат нам очень недолго. Они ничего нам не должны.
Я бросаю взгляд на тротуар. Лысый все еще топчется там, иногда останавливаясь и посматривая на меня. Вокруг его глаз поблескивает пирсинг. Делаю глубокий вдох, дожидаюсь, когда незнакомец ненадолго отвернется, и сворачиваю в узкий проулок. Трость застревает в гравии, скользит по замерзшей грязи. Меня охватывает паника. Быстро, так быстро, как только могу, спешу прочь. Оглядываюсь – наверное, он сзади, вот-вот догонит. Черный ход антикварного магазина уже совсем близко. В эту самую дверь я вбежал много лет назад, спасаясь от дождя и молнии.
Уверен – дверь заперта, но все же нажимаю на ручку. Та вдруг поддается: открыто. Я только что сказал, ничто не остается прежним, но, войдя в подсобку магазина мистера Пелле, понимаю, как ошибался. Здесь совершенно ничего не изменилось, ничуточки. Даже пахнет в точности как тогда. Повсюду старые зеркала, комоды, каркасы кроватей без матрасов, светильники без лампочек и шкафы, что будто умоляют спрятаться за их дверцами. И в этих залежах мебели, скопище теней и причудливых очертаний, проходит узкая тропинка. Все та же узкая тропинка. Наверняка где-то здесь, в подсобке мистера Пелле, скрываются двери, которые могут привести вас куда угодно. Если знать, за каким сундуком поискать, створки какого окна распахнуть, то пролезть можно в любую нору во вселенной.
